тяжелая, что невропатологи назначили мне полный отдых на две недели. Я его не начал и уверен, что обойдусь без него,' — пишет Владыка Лука.
Еще через месяц он подтверждает: 'Невроз мой со времени открытия церкви прошел совсем и работоспособность восстановилась'.
Вновь на дверях квартиры архиепископа появляется табличка, извещающая о том, что по церковным делам он принимает во вторник и пятницу с шести до восьми вечера. Н.П. Пузину Владыка Лука пишет: 'Очень долго не мог отвечать Вам по двум причинам:
1) я был крайне занят спешным окончанием своей монографии о поздних резекциях при огнестрельных ранениях суставов;
2) Я очень плохо чувствовал себя и иногда лежал по Целым дням вследствие тяжелого мозгового переутомления, длящегося уже почти четыре месяца…Требуют, чтобы я не ходил в церковь, если не буду работать в больнице. И работаю через силу.
До крошечной кладбищенской церкви в Николаевке полтора часа ходьбы с большим подъемом на гору, и я устаю до полного изнеможения, церковь так мала, что в ней нормально помещается сорок — пятьдесят человек, а приходят двести — триста, и в алтарь так же трудно пройти, как на Пасху.
Служить мне в ней можно было бы только священническим чином, но и это пока невозможно, т. к. нет облачений. По-видимому, получим их из театра. Нет диакона, певчих, даже псаломщика. Служит семидесятитрехлетний протоиерей, а я проповедую. Это для меня и для народа огромная радость.
Есть большая надежда, что весной откроют Покровскую церковь (на углу улиц Сталина и Сурикова)…
Блаженнейший был опасно болен воспалением легкого, но, слава Богу, поправился. По болезни давно не писал мне. Желаю Вам успеха в работе, здоровья и душевного спасения.
А. Л. 17. III. 43 г.'
В Николаевской церкви архиерейское служение оказалось невозможным. Открыть второй храм власти обещали только через год. 'В театре много архиерейских облачений, но нам не дают их, считая, что важнее одевать их актерам и кромсать, перешивая для комедийных действий', — писал Владыка Лука.
Впоследствии ему удалось получить архиерейское облачение в Новосибирске, где он выступал с докладом на конференции хирургов военных госпиталей, и в Красноярске через некоторое время был открыт еще один храм.
Архиепископ пишет в то время в письме, что отношение правительства к Церкви резко изменилось: '…Всюду открываются и ремонтируются за счет горсоветов храмы, назначаются епископы'. И о себе: 'Помни, Миша, что мое монашество с его обетами, мой сан, мое служение Богу для меня величайшая святыня и первейший долг. Я подлинно и глубоко отрекся от мира и от врачебной славы, которая, конечно, могла бы быть очень велика, что теперь для меня ничего не стоит. А в служении Богу вся моя радость, вся моя жизнь, ибо глубока моя вера. Однако и врачебной, и научной работы я не намерен оставлять'.
Через несколько месяцев он сообщает Михаилу: 'В Красноярске, в 'кругах' говорили обо мне: 'Пусть служит, это политически необходимо'. 'Я писал тебе, что дан властный приказ не преследовать меня за религиозные убеждения. Даже если бы не изменилось столь существенно положение Церкви, если бы не защищала меня моя высокая научная ценность, я не поколебался бы снова вступить на путь активного служения Церкви. Ибо вы, мои дети, не нуждаетесь в моей помощи, а к тюрьме и ссылкам я привык и не боюсь их'. 'О, если бы ты знал, как туп и ограничен атеизм, как живо и реально общение с Богом любящих Его…'
В день, когда исполнилось двадцать лет со дня рукоположения Владыки Луки во епископы, он писал старшему сыну, напоминая о давней поездке из Ташкента в Пенджикент: 'Это было начало того тернистого пути, который мне надлежало пройти. Но зато был и путь славы у Бога. Верю, что кончились страдания… '
Архиепископ Лука прилагал много стараний, чтобы вышло в свет второе издание 'Очерков гнойной хирургии', зная, что книга приносит врачам большую практическую пользу, что в книге нуждаются. В 1943 году ему удалось, наконец, получить разрешение ее издать, как он пишет об этом Н. П. Пузину:
'1 июля 1943 г.
Николаю Павловичу мир и благословение.
У меня большая радость. 2 мая я послал Сталину письмо о своей книге с приложением отзывов проф. Мануйлова и Приорова, превозносящих книгу до небес. Результат: письмо из Медгиза от 26 июня с просьбой прислать рукопись для издания. И также монографию о суставах, которую медлило издать здешнее краевое издательство, потребовали в Москву. К зиме выйдут и книга, и монография.
Госпиталь наш сократили до 250 коек, и работа уменьшилась. Церкви в городе не хотят открывать, а из Ташкента пишут, что туда приехал обновленческий архиерей, и для него открывают много церквей… А в Николаевку осенью и весной ходить невозможно. Недавно я пошел после дождя, упал в грязь и вернулся. Здоровье мое, слава Богу, хорошо. Недавно я получил благодарность и грамоту от военного совета СибВо.
Будьте здоровы и благополучны. Господь да хранит Вас.
Архиепископ Лука. 1.VII.43 г.'
'Николаю Павловичу мир и благословение.
Большая и неожиданная новость у меня. 2 марта я получил телеграмму из Москвы. Всеславянский комитет просит написать статью для заграничной славянской печати о моей общественной деятельности во время Отечественной войны в качестве Красноярского архиепископа и хирурга госпиталей Красной Армии. Вы, конечно, сумеете всесторонне оценить значение этого предложения и возможные большие последствия его. Уже через два дня я послал статью, которую, однако, мне некогда переписать для Вас.
Служу и проповедую каждый праздник и каждое воскресенье. Работа в госпитале идет по-прежнему… Мой невроз по временам рецидивирует, а 8 августа я даже не мог служить Литургию из-за него.
Фурункулез, которым Вы страдаете, верно, излечивается только аутовакциной.
Господь да поможет Вам и да благословит Вас.
Архиепископ Лука 16.VIII.43 г.”
О своей переписке с Местоблюстителем Патриаршего Престола Митрополитом Сергием Владыка Лука вспоминал: “В 1942 году имел я с ним большую переписку по основным вопросам современной жизни, и его письма часто удивляли меня глубиной и верностью понимания сущности христианства, знанием Священного Писания и истории Церкви. Некоторые из них даже можно назвать небольшими богословскими трактатами. Не во всем он соглашался со мной, и часто я должен был признать его большую правоту”.
Переписка митрополита Сергия и архиепископа Луки имела немаловажное значение для подготовки Собора епископов Русской Православной Церкви 1943 года. Архиепископ Лука принял непосредственное участие в составлении документов Собора. Он был членом Священного Синода.
После того, как митрополит Сергий стал Патриархом, он привлек Владыку Луку к участию в 'Журнале Московской Патриархии'. Это сотрудничество с ЖМП продолжалось десять лет.
51
После окончания ссылки Владыка Лука стал хлопотать о переводе из Сибири. Должностные лица Красноярска не хотели отпускать его. Ему старались угодить и гражданские, и военные власти. В списке лучших врачей края фамилия Войно-Ясенецкого стояла на первом месте. Проблема перевода несколько месяцев согласовывалась между Патриархией и Наркомздравом. Наконец нарком Третьяков телеграфировал: 'Намерены перевести Вас в Тамбов, широкое поле деятельности в госпиталях и крупной больнице'. Святейший Патриарх Сергий специальным Указом назначил Владыку Луку архиепископом Тамбовским и Мичуринским. В начале 1944 года Владыка Лука переехал в Тамбов.
Многие труды ожидали архиепископа в его новой епархии. Он продолжает совмещать архипастырское служение и служение ближним врачебной работой.
'Город недурной, почти полностью сохранивший вид старого губернского города, — писал Владыка Лука сыну. — Встретили меня здесь очень хорошо… По просьбе Президиума (Хирургического общества) я
