обследованию района катастрофы. Главными открытиями были два обстоятельства: 1) грандиозный радиальный вывал леса (корни всех поваленных деревьев направлены к центру взрыва); 2) в эпицентре, там, где разрушения от упавшего метеорита должны быть наибольшими, лес стоял на корню, но это был мертвый лес: с ободранной корой, без мелких веток — он походил на врытые в землю телеграфные столбы. Причиной таких разрушений мог быть только сверхмощный взрыв. Удивительно и то, что посредине мертвого леса виднелась вода — озеро или болото. Кулик сразу же предположил, что это и есть воронка от упавшего метеорита.
Через год, в 1928 г., Кулик вернулся в тайгу с новой большой экспедицией. В течение лета были проведены топографические съемки окрестностей, киносъемка поваленных деревьев и предпринята попытка откачать воду из воронок самодельным насосом. Осенью были разрыты некоторые из воронок и проведены их магнитометрические исследования, но никаких следов метеорита не было найдено.
Третья экспедиция Кулика в 1929–1930 гг. была самая многочисленная. Она была оснащена насосами для осушения воронок и буровым оборудованием. Была вскрыта одна из наиболее крупных воронок, на дне которой обнаружили пень. Но он оказался «старше?» тунгусской катастрофы. Значит, воронки имели не метеоритное, а термокарстовое происхождение. И получается, что метеорит или его части исчезли.
Неудачный исход этой экспедиций поколебал уверенность Кулика в том, что метеорит был железным. Он стал допускать, что «космический гость» мог быть и каменным. Однако вера Кулика в железный метеорит была еще так сильна, что он даже не соизволил осмотреть большой метеоритоподобный камень, который был обнаружен участником экспедиции К. Янковским. Попытки найти «камень Янковского». предпринятые спустя тридцать лет, не увенчались успехом. В 1938–1939 гг. были осуществлены последние экспедиции Кулика.
Проведенная в 1938 г. аэрофотосъемка центральной части области поваленного леса дала весьма ценный материал, который был использован впоследствии для составления карты местности. Летом 1939 г. Кулик в последний раз побывал на месте падения ТМ. Под его руководством были проведены работы по геодезическому обеспечению сделанной до этого аэрофотосъемки.
Следующую экспедицию Кулик собирался организовать в 1941 г., но этому помешала начавшаяся Великая Отечественная война. Так завершились исследования 1921–1939 г г. по изучению тунгусской проблемы. Их итоги подвел в 1949 г. Е. Л. Криков (ученик Кулика и участник его экспедиций) в своей книге «Тунгусский метеорит». В ней утверждается, что ТМ распылился при ударе о земную поверхность, а на месте образовавшегося при этом кратера возникло болото. Книга Кринова была удостоена в 1952 г. Государственной премии СССР.
Рис. 2. Леонид Алексеевич Кулик (1881–1942)
Первые фантастические версии
Исследования ТМ были прерваны Великой Отечественной войной. Казалось, что после ее завершения они будут вскоре продолжены. Но жизнь внесла свои коррективы.
12 февраля 1947 г. на Дальнем Востоке упал громадный Сихотэ-алинский метеорит, изучение которого началось практически незамедлительно. Естественно, что у «метеоритчиков» не хватало сил вести работы «на два фронта». Исследования ТФ были отложены на неопределенное время.
Однако здесь возникла совершенно неожиданная ситуация, причиной которой стала одна публикация. Дело заключалось в том, что в январском номере журнала «Вокруг света» за 1946 г. в рассказе писателя-фантаста А. Казанцева «Взрыв» впервые была высказана гипотеза об атомном взрыве над тунгусской тайгой корабля инопланетян. Эта версия наделала много шума и вызвала небывалый интерес к ТМ.
Следует вспомнить, что незадолго до этого грянули атомные взрывы над японскими городами Хиросима и Нагасаки. Казанцев обратил внимание на следующую аналогию: в Хиросиме из всех зданий менее пострадавшими оказались лишь те, которые находились в эпицентре взрыва, где ударная волна шла сверху — точно так же, как в бассейне Тунгуски, остался стоять «мертвый лес» в центре лесоповала. Поразило Казанцева и совпадение сейсмограмм обоих взрывов.
Вскоре гипотеза Казанцева об искусственной природе ТМ была обсуждена на заседании Московского отделения Всесоюзного астрономо-геодезического общества (ВАГО), а затем в Московском планетарии была поставлена соответствующая лекция-инсценировка «Загадка ТМ», которую вел астроном Ф. Зигель.
Постановка о взрыве над тайгой атомного космического корабля была раскритикована, в печати сперва журналистами, а затем и учеными. Дискуссия же принесла определенную пользу, поскольку ряд ученых (А. Михайлов, Б. Воронцов-Вельяминов, П. Паренаго, К. Баев и др.) справедливо отмечали, что специалисты в области метеорной астрономии, вместо того чтобы попытаться с помощью гипотезы Казанцева разрешить проблемы ТМ, ограничиваются общими и малосодержательными заявлениями, выдают желаемое за действительное в загадках ТФ и исключают тем самым необходимость продолжения исследований Кулика.
Специалисты по метеоритам ответили статьей академика В. Фесенкова и ученого секретаря Комитета по метеоритам АН СССР Е. Кринова «Метеорит или марсианский корабль?», в которой опровергалась гипотеза об искусственной природе тунгусского явления. Авторы статьи писали, что утверждение о взрыве в воздухе нелепо, что загадок в тунгусской катастрофе никаких нет, все ясно — метеорит был, упал и утонул в болоте, а образовавшийся кратер затянула болотистая почва. Поскольку после экспедиций Кулика никто не побывал в тунгусской тайге, то эти утверждения специалистов по метеоритам не основывались на каких-либо новых материалах. Признать же взрыв ядерным — это означало признать ТМ искусственным телом со всеми вытекающими из этого последствиями. На такой шаг «метеоритчики», конечно, пойти не могли, да и не хотели.
Масла в огонь, как говорится, подлило и следующее обстоятельство. В 1957 г. сотрудник Комитета по метеоритам А. Янвель обнаружил в пробах почвы, привезенных еще Куликом с места катастрофы в 1929– 1930 гг., метеоритное вещество: железные частицы с примесью никеля и кобальта, а также метеоритную пыль — магнетитовые шарики диаметром в сотые доли миллиметра, продукт оплавления металла в воздухе. Такие шарики встречаются в местах распыления железных метеоритов. Особенно много их было найдено в районе падения Сихотэ-Алинского метеорита.
К. Станюкович и Е. Кринов сразу же выступили в печати с заявлением, что эта находка дает «разгадку загадки ТМ». Сторонники гипотезы о гибели космического корабля, в свою очередь, объявили состав найденных частиц вполне подходящим для материала его корпуса.
Однако в дальнейшем и тем и другим пришлось разочароваться, так как отождествление этих частиц с веществом ТМ в данном случае оказалось ошибочным. Видимо, пробы Кулика были «засорены» в результате долгого хранения в подвалах Комитета по метеоритам, сильно «пропитанных» космическим веществом. Более того, когда через год такому же анализу были подвергнуты другие пробы Кулика, остававшиеся на базе его экспедиции на реке Хушме, то железных шариков в них было найдено гораздо меньше.
В дальнейшем в связи с бурным развитием практической космонавтики и исследованием планет Солнечной системы с помощью автоматических космических средств пришлось отказаться от предположений о посещении нашей планеты кораблем с Марса или Венеры. Вопрос же о наличии в так называемом Южном болоте метеоритного кратера требовал специальной проверки. Для этого нужна была новая экспедиция.
После завершения первой очереди работ по изучению Сихотэ-Алинского метеорита (1947–1951 гг.) некоторые исследователи стали готовиться к экспедиции на Подкаменную Тунгуску. Так уже в 1953 г. район тунгусской катастрофы посетил геохимик К. П. Флоренский, но это была только «прикидка». Настоящую экспедицию удалось организовать и осуществить лишь в 1958 г.
