— Ну, где живешь?
— Славная Своей Справедливостью Русь! — с высоко поднятой головой гордо ответил Олег.
— В графу не влазит, пишу сокращенно.
— Холопов много! — неожиданно проявил инициативу князь.
Лысый задумался. Думал минуты три. Потом спросил: — Пол?
— Дубовый.
— Не бывает.
— А ты у меня в горнице был? — возмутился Олег.
— Хорошо, пишу дубовый, но там не пропустят. Идем дальше. Имел ли партийные взыскания?.. — лысый замечтался. — Так, это не из той анкеты. Размах плеча?
— Два локтя с проворотом на боевом ходу.
Лысый ахнул, нырнул в свою железную посудину и броневик с надписью «Регистратура» умчался прочь.
Олег терпеливо ждал. На второй день стояния у него затекли ноги. Моросило. Мимо ходили люди. Некоторые уже приветливо здоровались с Олегом. Один из них подошел и, назвавшись Спартаком, предложил поднять восстание.
Разговорились. Олег узнал, что когда Спартак был еще совсем маленьким, его случайно положили в одну кроватку с Марком Крассом. Зубки у Спартака еще не прорезались, но он все равно попытался укусить Красса за правое плечико. Так началась освободительная борьба римских гладиаторов.
Спартак также пожаловался Олегу, что на гладиаторской арене судьба не раз сводила его в поединке со свирепым германцем Вердером. Вердер каждый раз пребольно бил Спартака рукояткой меча по ушам. Спартак опасался, что этот самый Вердер может оказаться здесь на турнире. Олег посочувствовал и при возможности обещал помочь. Вообще надо сказать, что германцев Спартак почему-то не любил. Узнав, что Олег киевлянин он страшно обиделся, потому что киевлян он тоже не любил. Но германцев он не любил больше и, подумав, решил, что Вердера лучше бить вместе. А потом уж разобраться с киевлянами. По- домашнему.
Олег в свою очередь пожаловался на хазар и затекшие ноги. А также на короткие руки, кривой нос и лысого регистратора. Спартак тут же объяснил, что лысый не регистратор, а самозванец, угнавший броневик и регистрирующий кого попало. В утешение Олегу Спартак сообщил, что сам простоял почти неделю.
Знакомство надо было отметить. Олег предложил древний княжеский обычай — совместный отпор неразумным хазарам с последующим захватом их земель. Спартак согласился, но предложил сначала разбить германцев врагов всего прогрессивного гладиаторства. После недолгого спора друзья скрепили союз кровью пробегавшей дворняжки. Олег мстительно посмотрел на мертвую собаку, но Спартак обратил его внимание на быстро приближающегося здоровенного мужика, объяснив, что это известный всему полигону дворник Герасим. Олег тут же вспомнил «недураков» и предложил Спартаку прогуляться. Стремительно прогуливаясь, они ворвались в зал, где вот-вот должна была начаться жеребьевка.
Кого здесь только не было! В зале сидело по десять представителей от бойцов разных времен и народов.
Рядом с межрегиональной группой питекантропов, почти не видных из-за собственных дубин, сидели изящные самураи, исподтишка делающие себе и соседям харакири. Между рядами бегал и суетился благородный разбойник Робин Гуд, раздавая награбленное на прошлогоднем турнире. Шалуны-индейцы с наивным детским смехом снимали у зазевавшихся скальпы и громко ругались, натыкаясь на крестоносцев. В стороне от этого гама скромно и сосредоточенно молились инквизиторы. Римские легионеры гремели латами и, шумно вздыхая, вспоминали Клеопатру. Воины Александра Македонского вспоминали Таис Афинскую. Мушкетеры вспоминали миледи. Московские стрельцы вспоминали Петра Первого.
Но были и свободные места. Не явились татаро-монголы. В ответ на официальное приглашение десяти лучших бойцов они заявили, что меньше чем по десять тысяч они даже в гости не ходят. И кроме того потребовали уточнить, кого именно приглашают: татаро-монгол или монголо-татар, так как между этими двумя национальностями издавна ведется справедливая война за право плевать на головы хазарам с вершины холма Равнинный Тарарах с полудня до полуночи при попутном ветре. На пустой татаро- монгольской площади сегодня находился красный уголок. Здесь полдничали папуасы-каннибалы. Татуировки на их телах являли собой чудеса наглядной агитации: от «Мойте миссионеров перед едой» на английском до «Бог вас ел и нам велел» на латыни.
Олег подумал, что неплохо бы перекусить, но вдруг все замерли. Где-то рядом громко заржал конь. Пора было подумать о смерти.
— Жеребьевка начинается, — шепнул Спартак остолбеневшему Олегу.
— Жеребить здесь будут или в овраге? — трясущимися губами гордо спросил Олег.
Теперь удивился Спартак.
— Почему в овраге? Всегда здесь жеребили.
— И выживают?
— Смотря кому попадешься.
— А кому лучше?
— Лучше не попадаться никому, кроме татаро-монгол — их сегодня нету.
— А жеребец как же?
— Какой Жеребец?
— Ну, конь.
— Нет, кони в общем зачете.
— Так ведь жеребьевка?
— Жеребьевка — потому что жереб бросать будут.
— В кого? — совсем одурев, спросил Олег. — Хоть бы в нас не попали…
— Сядь и смотри, — разозлился Спартак, усадив Олега рядом с собой.
На сцену выехал броневик с надписью «Администратор».
Администратор был лысым.
— Дорогие друзья! — начал он. — В этот торжественный день я пришел к вам, чтобы напомнить условия соревнований и проводить вас в последний путь. По новым правилам — всех без исключения.
В гробовой тишине по крыше броневика застучали слезы.
Администратор взял себя в руки и продолжил:
— Итак, новые правила. Ну во-первых, хочу всех обрадовать: я больше не буду называться «администратор-секретарь». «Сколько можно!» — сказала моя жена, и я понимаю — ей надоело быть секретаршей. Поэтому отныне я называюсь коротко и просто: «Администратор». Во-вторых. Все вы стоите одной ногой где? Неправильно, не там, товарищ Муромец. Все вы одной ногой стоите за чертой смерти! И не надо хихикать, товарищ Флинт. Теперь от вас зависит сделать шаг туда… э-э… сразу или не сразу. Наш турнир давал вам раньше возможность остаться в живых. По крайней мере победителю. Высокая ставка делала наше шоу более зрелищным и прибыльным. Но мы решили наплевать на прибыль! И усугубить удовольствие! — лысый улыбнулся.
В зале стоял разноголосый шум молитв. Местами звучали выстрелы в висок и сдавленные хрипы — народ вешался.
Лысый поулыбался минут пять, нырнул в броневик и умчался вдаль. Из-за угла вынырнула «Скорая» и помчалась за ним.
— Самозванцев развелось! — сплюнул Спартак. Потом вытер пот со лба и с уважением посмотрел на Олега. Тот сидел с отсутствующим видом. — А ты силен!
— Чего?
— Не испугался, говорю.
— А что, уже отжеребились?
В это время второй раз послышалось конское ржание. Ржали где-то совсем близко. Все замерли в ожидании. На сцену выкатился огромный деревянный конь. Олег был так поражен, что даже забыл подумать о смерти. Он ждал чего-то ужасающего, но произошло непонятное: чрево коня разверзлось, и из него высыпалась череда мальчиков и девочек в красных галстуках. Они выстроились в линейку и стали по очереди декламировать стихи.
