чем хочет. А я от такого отдыха уже спекся. Голова раскалывается, как с похмелья. Небось тепловой удар. Как раз для поездки на юг…
Еле передвигая ноги, я зашел за эльфом, и мы потащились в автобус. Почти все уже сидели на местах, и когда мы заняли свои кресла, экскурсовод окинул нас неодобрительным оком и поднял трап. Его раздражала необходимость возиться с этой алюминиевой железякой из-за меня, ведь гномы запрыгивали на подножку без ее помощи. Меня вдруг одолел стыд за свое поведение, захотелось исчезнуть — хоть бы и с помощью Кольца. И плевать на последствия…
Я очнулся. В салоне и снаружи было темно, автобус быстро ехал по трассе, но я почему-то лежал лицом к небу, усыпанному звездами. Пошевелившись, я понял, что лежу поперек сидений, головой на левой руке Келеборна. Эльф почувствовал мое движение и нагнулся.
— Как вы, Рэнди? — спросил он.
Я повертел головой — не гудела. Подумал о своем поведении — преисполнился гордости. Порядок.
— Спасибо, хорошо, — сказал я и сел. Келеборн тихо напевал, а может, я опять слышал его музыку:
Мне стало спокойно и уютно. Я устроился поудобнее и заснул.
Весь следующий день мы катили к югу, останавливаясь в придорожных забегаловках, чтобы поесть. Местность опять стала зеленой, преобладали ксерофиты с колючками или восковыми листочками. Кондишен сильно облегчал жизнь, но на стоянках жара стояла невыносимая. Несмотря на эти привходящие, и я, и Келеборн были в благоприятном расположении духа, развлекались чем и как могли и сильно достали «дунаданца». Особенно все взъерепенились, когда Келеборн купил у бабки-дунгарки, невесть как затесавшейся в эти края, кулек дуриана, и мы смачно сожрали его на ходу. Понимания этот акт не встретил, зато было много крику о производимых нами всю дорогу запахах. Я помалкивал, а потом высказался (обращаясь исключительно к Келеборну, но во весь голос) на тему потребительских свойств рябиновых духов. Когда дуриан кончился, я еще попросил остановить автобус у ближайшей урны, чтобы не мусорить в салоне. Айзенгардцы шипели, харадримец качал головой, «дунаданец», наконец-то сбросивший кожу, злобно вел экскурсию, не отступая от утвержденного текста. Гномы сидели тихо, ни во что не вмешивались и играли в каменные кости.
Когда экскурсовод замолкал, включалась радиотрансляция с юмористическими передачами и оркскими народными песнями. Я не все улавливал, потому что музыкальный фон от эльфа опять забивал всю эту шелуху, и поэтому лишь отметил такой образчик:
«У Илуватара спросили:
— Вы Детей любите?
Единый ответил:
— Не очень. Но сам процесс…»
Спрашивать эльфа, слышал ли он и понял ли, я не рискнул. Наверно, слышал — полыхнул глазами, но ничего не сказал.
К вечеру все устали от дороги и шума. Интеллигентный харадримец предложил публике выключить радио и дать отдохнуть ведущему. Все согласились, и музыка сменилась храпом так быстро, что я еле успел заметить этот переход. Мы с эльфом потрепались еще обо всяких пустяках: он спросил, действительно ли в Шире есть мэллорны, а я ответил, что как не быть, если моему предку семечко и микроудобрения дала сама Галадриэль. Келеборн принял вид весьма довольный, даже польщенный. Я не понял, с чего это он, и из вежливости спросил, как звать его жену.
Келеборн посмотрел в окно поверх меня и сказал:
— Сейчас, наверное, ее зовут Алтариэль.
Я снова чего-то не понял: как это «сейчас»? И перевел тему на озеленение Минас Тирит.
Среди ночи «Инканус» проколол камеру на какой-то мордорской колючке. Подскок и резкая остановка разбудили меня в середине длинного эпического сна, и сначала я не понимал, что куда подевалось и почему тут только один эльф, да и тот спит. И вдруг я вспомнил! Я понял! И устыдился своей необразованности до слез. Я встал и тряхнул Келеборна за плечи, потому что не мог сдержать в себе столь прекрасного открытия. Тот проснулся и уставился на меня, как на призрак.
— Так вы видели моего предка, Сэма Гэмджи? И ваша прекрасная жена — это Галадриэль?! — я почти визжал шепотом от возбуждения.
— Рэнди! — Келеборн с трудом сдерживал смех. — Мы с вами беседуем днем и ночью почти неделю, и вы только сейчас сопоставили такие очевидные вещи! Тише, тише вы, зачем вам лишние уши?
Я зажал себе рот обеими руками и сел. Невысказанное давило мне изнутри на глаза, и я чувствовал, как они выпучиваются. Келеборн понял, что меня пора вязать эльфийским тросом. Он сделал в воздухе движение рукой, что-то сказал — и я моментально вырубился до утра.
Глаза я продрал, когда велели высаживаться — Нурнен. Келеборн не дал мне и рта открыть, сразу зашипел и показал на народ. Но я уже был куда спокойнее, видимо, во сне переработав информацию. И все же — сесть в такую галошу! Я мысленно спихнул с себя вину на историков и авторов учебников, которые много пишут о Галадриэли и почти ничего о ее родичах. Но вина не спихнулась, зато помогала мне вести себя прилично. К тому же я обиделся на эльфа, что вчера он меня заколдовал.
Сразу, как «Инканус» остановился, набежали торговцы. Чего только тут не было! Чтобы свести Трофи в могилу, хватило бы и десятой части ассортимента: блестящие Кольца Власти — по-моему, от пластиковых до дутого золота включительно, резиновые маски всяких троллей и голлумов, игрушки в виде всех участников событий Войны Кольца, кто имел хоть какой-то зафиксированный облик; фиалы Галадриэли — хрустальная граната-лимонка с какой-то флюоресцирующей дрянью внутри, псевдоарнорские и кривомордорские клинки… Келеборн старательно обходил лотки, прокладывая себе путь к гостинице «Ромелла». Я не удержался и стал прицениваться ко всякой дряни. Тогда эльф вернулся, молча поймал меня, перехватил покрепче за руку и поволок прочь. И до чего ж любят нас все воспитывать, думал я, болтаясь, как тележка на веревочке. Вот теперь нарочно куплю матом-другой!
У самой гостиницы торговля не велась — за этим следили спецназгулы. В холле, конечно, была куча сувенирных киосков и даже магазинчик. Но я решил сначала отделаться от эльфа, потому что его трясло — и на сей раз от бессильной злобы — при виде кичевки со знакомыми именами.
Гостиница была большая, очень новая, тридцатиэтажная. Архитектура ее была направлена на недопущение в комнаты солнца и суховеев с пылью. Лоджии имели в глубину футов пятнадцать. Я сразу решил, что там и буду спать. Паразит эльф затащил меня на седьмой этаж, но я уж был рад, что не на тридцатый.
C видом оскорбленного достоинства мы заползли в свои номера. Оба несколько пережимали — Келеборн всячески показывал, какая пошлость нас окружила, а я намекал, что сам за себя отвечаю и таскать от игрушек не позволю. В общем, детский сад для дебилов. Самое здешнее заведение.
Распаковался, умылся, пошел завтракать. В этой гостинице на каждом этаже была кафешка, а ресторан занимал крышу. Туда я, конечно, не полез — мало того, что высоко, так ведь еще и жарко. Вечером обдумаем…
В кафешке меня перехватил эльф. Мы в мрачном молчании отзавтракали, потом посмотрели друг на друга и развеселились.
— Рэнди, непоследовательное вы создание, — сказал Келеборн. — Ну неужели вы хоть на миг допускаете мысль, что веревки фирмы «Галадриэль лимитед» достойны употребления в хозяйстве?
— Почему бы и нет, — сказал я. — Капрон хороший, насколько я успел заметить. Плетение прочное. А что до названия… Не можете ведь вы мне продать настоящую лориэнскую веревку.
