— Да не убивайся ты за коня! Я тебе хоть табун могу купить… Заживём теперя, — Егора разрывало желание открыться, но он сдерживал себя, с улыбкой глядя на отца.
— На какие шиши купишь?
— На свои, — он все же развязал сидор и кинул на стол кожаный тулун. Отец нехотя лапнул его и удивленно вскинул брови:
— Дроби для смеху накупил?
— Золото, батя, золото… Сам намыл.
— Откель? Брешешь, видать, — вскинулся Михей и торопливо завозился со шнурком на горловине.
— Из Расеи, откель ещё ж. Был на промысле аж в самой Якутии, на край света занесло.
— Из Расеи?! — Михей поднял глаза и непонимающе уставился на сына. — Как же ты не побоялся туда итить?
— А чё мне бояться, я с красными не воевал. Меня пускать в расход не за что, — сам подхватил тулун и скоро развязал тугой ремешок. Сыпанул в чистую чашку гору тяжёлого песка.
Все ошеломлённо глядели на тускло мерцающее в свете лампы богатство. Мать испуганно всхлипнула.
— Вот это да-а-а, — встревожено шепнул Пронька, — вот это брательник наворотил!
Мать опять всхлипнула:
— Ить убить тебя могли за нево, будь оно неладно такое богатство. Высох-то как, шкилет и шкилет… Егор, побожись перед крестом, что на этом золоте и твоих руках нет ничьей крови? Не впал ли ты в соблазн… побожись, успокой душу…
Егор истово перекрестился и обнял её за плечи.
— Ей-Богу, сам накопал и ничьей крови не пустил. А что худой, ниче-ё-о… Были бы кости, мясо нарастёт.
Михей ковырнул пальцем сыпучую кучку.
— Не подозревал, что так обернётся. Забудем старое. Счас можем развернуть хозяйство, земель прикупим, скота поболее… Вот учудил, Егор, не погнушался в Расею сбегать…
Мать! Тащи спирт из подполу. Обмоем сыновью удачу и наше примирение, — он осторожно поднял чашку обеими руками и унёс её в горницу. Вышел оттуда довольный, раздобревший и статный:
— От нос Якимовым утрём! От забегают, когда узнают… То-то, знай Быковых. Не вороти нос прежде времени. Ишо попрыгаете… — и погрозил через стенку кулаком в сторону их хутора.
Егор с голодухи объелся домашними харчами, выпил спирту и засоловел. Прихвастывал в рассказах о скитаниях, больше чем следует выставляя себя. Потом вспомнил, что ждёт его за дверьми голодная Верка, затащил её в избу и облапил за шею. Кормил с рук, приговаривая:
— Собаке этой цены нету. Сколь она добра нам принесла, злая на медведей страсть так и отгоняла от меня их, так и отгоняла… Верка? Где ж наш Игнатий теперь? Ёшкина вошь, — вспомнив приискателя и его наказ зайти к Мартынычу иль к Балахину, Егор со стыдом осознал, что крепко подвёл понадеявшегося на него человека. И решил послать в Зею письмо. А там Балахин разберётся.
Олька хотела погладить собаку, но Верка тихо рыкнула и вздыбила шерсть на загривке.
— Ух, ты! — испугалась девушка. — Кусачая, видать, — оторопело отошла в сторону, — ещё хватанёт за руку.
— Ого-го-го-го-о-о… — заржал пугающе Михей, — наша псина. Казачьей породы. Глядеть гляди, а руки не распускай. Оттяпаем враз. Го-го-го…
Долго не могли уснуть, пили чай, говорили. Вспоминали дом и Аргунь-реку. От этих воспоминаний всё больше наливался мрачностью отец и, отставив чай, хлебал стаканами спирт, прижигая боль и память о родной стороне.
Поминал Якимовых, какую-то ссору с Харитоном. А потом вдруг обнял Егора и громогласно объявил:
— Шабаш! Завтра Марфутку сватать едем! Пущай только откажет, стерва… Из городу назло приволокём барышню красы писаной. Женить тебя буду, чтоб опять от хозяйства не убёг. Женю!
— Ага-а… пущай токо откажет, — вторил захмелевший Егор и радостно скалился, подмигивал сникшей от такого известия матери. — А? Мать! Иль ты не рада? Сноху в помощь добудем. Хватит тебе одной рвать жилы на хозяйстве, отдыхать пора.
— Помощница-то… дюжеть шебутная. Горе с ей хватим. Погодил бы чуток, пригляделся к ей. Может, она за это время с кем снюхалась…
— Нас-стя-а! Опять языком мелешь! — злобно повернулся к ней Михей. — Цыть мне! Пока ишо я в доме хозяин. Не дозволю бабе помыкать собой! — грохнул кулаком по столу.
— Бог с вами. Сватать так сватать, — жених наш больно доходной, хучь бы подкормился с недельку.
Михей пытал себя песней: раззявил рот, помахивал в такт растопыренными пальцами, и страшная тень ходила от него по стене.
Егор хотел подпеть, но сон навалился и опрокинул парня на лавку. А отец мучил себя военной кручинушкой: «Покель фронт ровня-яли-и, пол-Расеи сдали… а бедную Румынию без бою отда-а-а-ли- и…»
18
Михей не забыл о своем решении. Утром, едва продрав глаза, приказал Егору с матерью собираться, одеваться в выходные наряды. Запряг пару лошадей в новый тарантас.
Проньке с Олькой велено было оставаться дома. Сестра от такого наказа отца вдарилась реветь: уж больно ей хотелось поглядеть, как будут высватывать за брата Марфутку.
Приискатель кучерил сам, охлёстывая без надобности резвых коней. У него кружилась голова от предстоящей встречи с Марфой и ещё не унявшейся слабости.
Мать сидела грустная и задумчивая. Куталась в платок и вздыхала. Верка и тут не отставала от Егора, бежала следом, озираясь вокруг и принюхиваясь.
Издали забухал свирепым лаем Байкал, упреждая своих хозяев. Егор лихо осадил на полном скаку лошадей у ворот и громыхнул черенком кнутовища по тёмным доскам. Отворил ворота сам Якимов, обутый на босу ногу в драные пимы.
Унял кобеля и провёл гостей во двор. Распряг лошадей, жалуясь на ломоту в костях. Видно, не догадывался, зачем пожаловали Быковы. Потом все скопом вошли в дом. Яков со Спирькой завтракали, на стол подавала Марфа.
Хворая Якимиха лежала на печи. Михей размашисто перекрестился на иконы, отёр рукавом мокроту с усов и сразу начал разговор о деле, застигнув врасплох хозяев. Мать Егора и встревать не стала.
— Харитон! Полчанин ты мой разлюбезный. Ты слышишь?
— Чево тебе?
— А ить мы не шутейно сватать Марфутку заявились.
— Но? Ну, сватай, коль усватаешь. Моё какое дело, баба с возу — кобыле легче.
— Чёй-то он там гутарит, — грузно сползла с печи Якимиха. — Разве так дело обставляют! Совсем Божий обряд свергли. Ить вначале покуражиться следует, пошутковать… А то сразу — на тебе!
Егор маялся у порога, стыд горячил щёки. Перехватил мельком насмешливый и снисходительный взгляд Марфы и совсем потерялся. Её братья, ободрённые предстоящей гульбой, радостно зашебуршились, кинулись в горницу одеваться в казачью справу. Якимов в раздумье чесал пятернёй лохматую голову.
— Могёт, рано ишо? Девка в хозяйстве мне большая подмога. Старуха вон не встаёт в болезнях. Не- е-е… погожу. За купца такую девку отдам чтобы безбедно жила.
— Егор наш богаче любого купца, — не утерпел и похвалился Михей, — фунтов десять золотья приволок из Расеи, — гляди, как бы не промахнулся ты, Харитон. Живо девку отыщу в другом хуторе, а может, и у самого Упрятина дочь умыкнём. Девок у него полон дом на выданье. Гляди…
