– Дыши, Катька, дыши! – отплевываясь, орал Сева.
Словно оскорбленная их сопротивлением, вода страшно взвыла и будто ударом молота подбросила их вверх. Ноги оторвались от цементного пола, сводчатый потолок ринулся навстречу.
«Еще один подъем воды, и нам конец!» – с какой-то отчетливой безнадежностью, будто и не о нем речь, подумал Вадька. Мысли стали длинными и тягучими, как капающий с ложки мед. Вадька словно не наяву, а во сне ворочался в воде, одновременно с каким-то отстраненным вниманием разглядывая тянувшийся у самого сводчатого потолка и исчезавший под металлическим щитком кабель. На мокром бетоне рядом со щитком четко просматривалась абсолютно ровная, странно ровная щель…
«Зачем тут кабель? – успел еще заторможенно подумать Вадька, – Кабель… тут… зачем?…»
Изо всех сил работая руками и ногами, он подплыл к стене. Извернулся, добывая из отяжелевшего от воды рюкзака отвертку. Подцепил щиток за край. Ржавый металл с треском отвалился, открывая сплетение таких же старых проводов… Смахнув с глаз липнувшие ко лбу мокрые волосы, Вадька нацелился отверткой…
– Куда?! – успела закричать Мурка. – Там же электричество, мы изжаримся!
– А нам не по фиг? – все с тем же отстраненным равнодушием переспросил Вадька и всадил острие отвертки в сплетение кабелей.
Длинным искристым проблеском смерти из-под отвертки полыхнул электрический разряд. Стена затряслась, завибрировала… И с диким скрежетом старого ржавого железа в ней в разные стороны разъехались замаскированные под бетон стальные двери.
В одну короткую секунду в свете своего фонарика Вадька успел разглядеть скрытую за раздвижными дверями камеру, в которой стояла странная машина, больше всего похожая на здоровенный катер, выкрашенный в защитный зеленый цвет. Но этот катер почему-то был еще и на колесах! Высоких автомобильных колесах, расположенных под острым носом и кормой. Дальше рассматривать было некогда, скопившаяся у завала масса воды ринулась в камеру, мгновенно заполнив ее до половины. Прятавшийся за дверями катер-автомобиль медленно и неторопливо всплыл и закачался на бивших в его корму волнах. Словно так и надо. Словно для этого он и был создан.
– Внутрь! – сквозь шум воды прокричал Вадька. – Двери герметичные, я их закрою… вы сможете за ними пересидеть… – снова подплывая к скрывавшимся за щитком проводам, скомандовал он, не слишком задумываясь, что уже мысленно отделяет себя от друзей. Ведь чтобы закрыть двери, он, Вадька, должен остаться снаружи. И утонуть.
Он не будет об этом думать! Иначе он просто завизжит, как девчонка, а двери надо закрыть, и никто, кроме него, этого сделать не сможет… Вадька действительно завизжал. Не совсем как девчонка, но вроде того. От страха и злости. Усилие, понадобившееся, чтобы открыть двери, стало для электронного замка последним. От дочерна выгоревших проводов потянуло запахом оплавившейся резиновой обмотки.
– Проклятье! – Вадька шарахнул по стене кулаком. Вслед за остальными, разгребая воду, он ворвался в камеру. На верхней кромке ветрового стекла, в точности как в катерах, лишь спереди прикрывающего место водителя (или рулевого?), уже нервно переступал лапами Евлампий Харлампиевич. Гусь погогатывал и испуганно косил черным круглым глазом на прибывавшую воду.
– Лезьте наверх, лезьте! – заорал Вадька, подсаживая Мурку на корму загадочного катера- автомобиля.
– Я знаю, что это такое! – сквозь шум бурлившей под кормой воды прокричала карабкавшаяся следом Кисонька. – Нам о нем на историческом кружке рассказывали! Это автомобиль-амфибия, ходит по воде и по суше! Первое достижение нашего ракетного завода, конец 40-х годов! Ребята, хранилище совсем близко!
– Нам-то какая разница! – рявкнул в ответ Сева, взбираясь сам и втаскивая за собой все еще судорожно выкашливавшую воду Катьку. – Мы здесь долго не продержимся – вода все равно хлещет! Если в ближайшие пять минут дождь не закончится, нам конец!
– Знаешь, говоришь? – пробормотал Вадька и вдруг одним толчком спихнул Кисоньку с кормы на открытое водительское сиденье. Вода с ее мокрой одежды и волос хлынула на пол. Вадька прыгнул следом и всадил отвертку под покрывающую рулевой механизм пластину, снова обнажая сплетение проводов. – А раз знаешь, берись за руль!
– Ты что? – перепуганно вскричала Кисонька. – Я амфибии водить не умею!
– А тонуть ты умеешь? – быстро перебирая проводки, рявкнул на нее Вадька.
Амфибия в очередной раз покачнулась на волнах и всплыла еще выше – вода с ревом прибывала. Над самыми их головами уже нависала стальная притолока заклинившей раздвижной двери. Кисонька с подозрением уставилась на ручку переключения скоростей – она или не она? Вроде бы похожа на ту, что у их деда в его старой, еще советской машине…
– На что ты рассчитываешь, Вадик? – Кисонька неуверенно взялась за руль, больше похожий на штурвал.
– Я не рассчитываю. Я надеюсь, – копаясь в проводах, буркнул Вадька. – Надеюсь, что ее тут для дела поставили. Тогда… Тогда в ней должна быть хоть капля горючего! – вскричал он. Под его мокрыми руками что-то заискрило. – Давай! – рявкнул он Кисоньке, засовывая в рот обожженный палец.
В это время в тоннеле раздался очередной зловещий рев…
Кисонька выжала первую попавшуюся под ногу педаль… Старая амфибия под ними взвыла страшнее, чем ревущая в тоннеле вода. Кисонька переключилась на первую передачу и отпустила сцепление. Машину дернуло, словно ею из пушки выстрелили, она стартовала с места, верхним краем ветрового стекла рубанув по стальной притолоке тайной двери… Гуся смело в сторону кормы, слышно было, как он бьет крыльями… Амфибия выпрыгнула из своего ангара, как обезумевший конь. Сыщики на корме вжались в ледяной металл и впились скрюченными пальцами в края бортов, не веря уже, что сумеют удержаться. Рыча и переваливаясь с борта на борт, амфибия забилась в тоннеле перед завалом, то и дело шарахаясь о бетонные стены, словно норовя стряхнуть неожиданных седоков.
– Ты что делаешь? – завопил Вадька. – Ты нас убьешь!
– Она меня не слушается! – завизжала в ответ Кисонька, судорожно вертя руль и нажимая то на одну педаль, то на другую…
Амфибия взвыла, мотор захлебывался оборотами. Завалилась на правый борт, входя в поворот… И на полной скорости въехала острым носом прямо в завал…
Раздался сокрушительный грохот. Будто вынесенный взрывом, мусор завала разлетелся в разные стороны. На нырнувших под рулевую колонку Кисоньку и Вадьку обрушился каскад обломков. С кормы раздались крики – осколки кирпичей простучали по спинам залегших там сыщиков. Разогнавшаяся амфибия ввинтилась в образовавшуюся в завале дыру… Толкнулась раз, другой, все сильнее расшатывая завал… и наконец, истошно завывая, вырвалась по другую сторону тоннеля. Бурля и пенясь, вода ринулась следом за ней. Амфибию подняло на гребне прорвавшейся через преграду волны…
– Тормози! Тормози! – выглядывая из-под рулевой консоли, завопил Вадька. Амфибия на полной скорости летела навстречу подпирающим свод тоннеля толстым деревянным балкам.
– Не могу! – верещала Кисонька, всем своим весом наваливаясь на педаль, вдавливая тормоза…
Амфибия врезалась носом в балку. Подгнившее дерево треснуло, словно бы всхлипнуло, и балки начали валиться в воду одна за другой. Подпрыгивая на каждом падающем бревне, амфибия под грохот мотора и неумолчный визг цеплявшихся за корму ребят проскакала поверх затонувших балок. И тут же позади послышался жуткий грохот посыпавшихся сверху камней.
Словно в замедленной съемке, обернувшийся назад Вадька увидел, как на лишившемся подпорок участке свод тоннеля медленно разверзается. Сперва с громкими всплесками в воду посыпались куски бетона, потом земля, камни, асфальт, а дальше…
Вадька даже не сразу понял, что это! На одно короткое мгновение в подземелье стало белым-бело от дневного света, а потом этот свет заслонило что-то огромное… тяжелое… Сквозь образовавшуюся дыру над подземельем зависли медленно вращающиеся передние колеса… Потом появились похожие на глаза насекомого здоровенные фары… А следом туда въехала почти вся кабина троллейбуса! Сквозь медленно ползущие по лобовому стеклу потеки воды виднелся судорожно вцепившийся в руль водитель. Полными ужасами глазами он уставился на зависший прямо перед ним неизвестный аппарат и на вперившихся в его лицо пять желтых пылающих огней на шлемах каких-то неведомых существ.
