три парламентария от СвДП, в том числе бывший председатель партии Менде и социал-демократ, функционер одного из землячеств Герберт Хупка.
Так как оппозиция мало чего ожидала для себя от новых выборов, она сделала ставку на конструктивный вотум недоверия, с помощью которого ее кандидат Райнер Барцель должен был быть избран канцлером. Благодаря купленным голосам победа казалась ХДС – ХСС несомненной. Тем самым ратификация договоров была бы сорвана.
В Москве Брежнев поучал Хонеккера насчет эпохального значения договоров, ибо они на ближайшие двадцать пять лет обеспечивали мир в Европе. Правда, советский лидер снова предупреждал насчет намерений как Брандта, так и Барцеля подорвать устои ГДР. которая поэтому не должна оказаться в экономической зависимости от ФРГ. Но, чтобы спасти договоры, в данной ситуации следует поддержать Брандта.
С помощью контактов Германа фон Берга с Баром, Шютцем, Шпангенбергом, Алерсом и Флахом шел поиск путей политической помощи правительству Брандта. Хонеккер, став из Савла Павлом, выступал за еще более далеко идущие компромиссы в берлинском вопросе.
Политические акции не сулили большого успеха по сравнению с покупкой депутатов христианскими партиями. Я вспомнил о депутате из ХДС от Баден-Вюртемберга Юлиусе Штайнере, который превратился в ординарный источник информации и за это регулярно получал денежное вознаграждение. Из нашей кассы я выделил 50 тыс. марок, чтобы побудить его голосовать против вотума недоверия. Штайнер позже утверждал, что получил от Винанда 50 тыс. марок. Дело так никогда и не прояснилось, поэтому нельзя определенно ответить на вопрос, не получил ли депутат двойную оплату.
Перед голосованием вотума недоверия, которое должно было состояться 27 апреля 1972 г., стали известны имена еще четырех депутатов от партий правительственной коалиции, которые собирались голосовать против Брандта. Оппозиция в связи с этим демонстрировала уверенность в победе. Когда затем был объявлен результат голосования, оказалось, что ей, вопреки ожиданиям, не хватило двух голосов. Телевидение показывало озадаченные лица оппозиционных депутатов, растерянного Райнера Барцеля. По меньшей мере два депутата от ХДС проголосовали против собственной партии. Правительственные фракции ликовали. Только два депутата, казалось, оставались совершенно спокойными – Герберт Венер и Франц-Йозеф Штраус. Оба, конечно, были хорошо информированы о тайной борьбе за голоса, предшествовавшей голосованию. Кстати, поражение Барцеля освободило Штраусу путь для выдвижения собственной кандидатуры в канцлеры.
Несмотря на это поражение, правый союз не прекратил борьбы против договоров и продолжал использовать некорректные приемы. Министерство иностранных дел зарегистрировало пятьдесят четыре случая разглашения тайны в связи с формированием общественного мнения против “восточных договоров”. Но в конце концов и в самом ХДС возникли разногласия относительно оценки соглашений. При голосовании почти вся оппозиция воздержалась. “Да”, которое сказала договорам ровно половина депутатов, оказалось достаточным для их ратификации.
Когда Вальтер Ульбрихт умер 1 августа 1973 г., вскоре после своего 80-летия, Европа политически изменилась. Оба германских государства стали полноправными членами ООН. Хонеккер пересмотрел свою позицию по отношению к социал-демократии и принимал в замке Губертусшток Герберта Венера как нового друга.
В то же время меня встревожило сообщение о наблюдении, установленном за нашим важнейшим источником в Ведомстве федерального канцлера. Мы стали искать причины этого и приняли все возможные меры для защиты. После того как мы в буквальном смысле слова помогли предотвратить свержение Брандта, канцлер с нашей же помощью оказался в опасности. Правда, я еще не чувствовал, что девять месяцев спустя случится то, в чем меня обвиняют сегодня, – отставка Вилли Брандта после ареста нашего разведчика Гюнтера Гийома.
Тень канцлера
Три недели спустя после того, как Вилли Брандт стал канцлером, 21 октября 1969 г., шефу Ведомства федерального канцлера представился человек по имени Гюнтер Гийом. Гийом сделал стремительную карьеру во франкфуртской организации СДПГ и только что блестяще зарекомендовал себя в качестве помощника правого политика Георга Лебера, которому помог выиграть выборы в борьбе против более популярного представителя левого крыла Карстена Фогта. Шеф Ведомства федерального канцлера Хорст Эмке не нашел причины отказать тем, кто просил за Гийома, и новый сотрудник был зачислен вспомогательным референтом в новый отдел, отвечавший за контакты с парламентом, союзами, церковью и ведомствами. Не прошло и полугода, как он стал референтом, через год – старшим правительственным советником, подчинявшимся непосредственно руководителю Ведомства федерального канцлера.
Никто и представить себе не мог, что молниеносное восхождение целеустремленного и усердного социал-демократа Гийома обрадовало Главное управление разведки и его начальника Маркуса Вольфа куда больше, нежели шефа Гийома в Ведомстве федерального канцлера. И действительно, мы были все еще точно опьянены тем, на что не могли надеяться и в самых смелых мечтах, – внедрением одного из наших в непосредственное окружение канцлера.
Конечно, мы испробовали все средства для засылки шпионов возможно глубже в центральные правительственные круги Бонна, но никогда нам и в голову не приходило, что Гийом (псевдоним Ханзен) найдет путь в ведомство канцлера, хотя бы из-за строгой проверки, которой подвергались переселенцы из ГДР, если они представлялись в Бонне.
Как и десятки других молодых людей, Гюнтер Гийом и его жена Кристель в середине 50-х годов по поручению моей службы под своими настоящими именами отправились в Федеративную республику. Так как мать Кристель, голландка, к тому времени уже перебралась во Франкфурт-на-Майне, супругов миновали лагерь для беженцев и опрос западными спецслужбами. Они получили от нас задание искать источники в СДПГ и “вести” их, и с этой точки зрения казалось наиболее целесообразным вступление обоих в партию и активная работа в ней. При этом они добросовестно придерживались директивы строго представлять линию правого крыла СДПГ и именно там находить друзей.
Но мы не учли невероятного усердия и самоотдачи Гийомов в работе, благодаря чему они за короткое время продвинулись на более высокие ступени партийной иерархии, чем мы считали нужным. Мы не хотели, чтобы наши агенты, предназначавшиеся для руководства, оказались в свете прожекторов.
Супруги владели фотокопировальной мастерской во Франкфурте, и, кроме того, Гюнтер работал свободным фотографом. Кристель Гийом первой добилась успеха: в начале 60-х годов она стала руководителем бюро Вилли Биркельбаха. Он был особенно влиятельной фигурой социал-демократии, членом правления партии, депутатом бундестага и членом его важных комитетов, а также председателем социалистической фракции Европарламента и статс-секретарем земельного правительства Гессена. На его письменный стол попадали секретные документы НАТО, как, например, исследование “Картина войны” и материалы, связанные с планами на случай введения чрезвычайного законодательства.
В 1964 году Гюнтер Гийом стал оргсекретарем франкфуртской подокружной организации СДПГ, а в 1968-м – оргсекретарем фракции в городском собрании и его депутатом. Информацию он доставлял нам с помощью микрофильмов, вкладывавшихся в пустые сигарные гильзы, которые в лавке его тещи забирал курьер. В определенные дни и в условленное время мы выходили на односторонний радиоконтакт с Гийомом. После того как он и его жена сделали неожиданную головокружительную карьеру в СДПГ, визиты в ГДР стали неуместными, а контакты в Федеративной республике пришлось осуществлять еще осмотрительнее, чем прежде.
Следующим, чье доверие завоевал Гийом, был Георг Лебер. Это имело следствием то, что Лебер в качестве вознаграждения за победу на выборах, которую обеспечил наш человек, пообещал ему должность в Бонне и нашел ее. Мы оказались перед дилеммой: с одной стороны, такая перспектива была слишком уж хорошей, чтобы быть реальной, с другой стороны, Гийом как переселенец из ГДР мог бы стать объектом особенно пристального наблюдения со стороны БНД и Ведомства по охране конституции, попасть, чего доброго, под подозрение и в конце концов оказаться разоблаченным.
Мы рекомендовали нашим агентам-супругам вести себя спокойно и ни в коем случае не привлекать к себе внимания чрезмерным честолюбием. Оба выдержали проверку на благонадежность, причем Гюнтер – благодаря умному поведению во время критического опроса, которому его подверг Хорст Эмке. Многие годы спустя Хериберт Хелленбройх, в последующем руководитель БНД, свидетельствовал, что прошлое и образ
