Но этот его манёвр не ускользнул от глазастого Лёхи, который сразу же кинулся вниз и, взгромоздившись на своего жеребца, пустился в погоню. Вновь заметил он китайского командира уже на дороге, когда, пытаясь выйти ему на перерез, сам выскочил на неё. Зрелище же сие живо напомнило ему номер виденный в цирке – мартышка на спине у пони. Но эту мартышку упускать было нельзя, и потому Лёха, продолжая погонять своего коня, принялся палить вслед китаёзу из карабина, не обращая внимания на то, что тот начал отстреливаться из пистолета, всё равно он, сидя на неосёдланной лошади и вынужденный стрелять назад, не мог толком целиться. Они были уже в степи когда, наконец, очередная Лёхина пуля всё-таки подшибла лошадь китайца, и он кубарем слетел в дорожную пыль. Лёша ещё раз нажал на спуск, но кроме чёткого щелчка курка ничего не последовало. Тогда Лёша направил своего коня на успевшего вскочить китайца, намереваясь его затоптать или, по крайней мере, окучить по башке прикладом, ежели тот из-под копыт увернётся. Но не тут то было – у китаёза оставался ещё один патрон, но видно здорово он был ошарашен всем произошедшим, раз угодил не в Лёшу, а в шею его жеребца. Пришла и Лёхина очередь изваляться в пыли. Хорошо хоть не придавил его падающий конь. Вскочив на ноги, увидел он как китаец выхватил свой нож. Половина его лезвия была спрятана в рукоятке, но при выдёргивании из ножен клинок вышел на всю свою длину и встал на фиксатор.
Увидев здоровенный ножик в лапках злобной мартышки, Леша чуть было не рассмеялся. Но когда боевая макака, оскалившись, кинулась на него, стало не до смеха. Лёха едва успел отшвырнуть её добрым пинком. Хорошо хоть узкий клинок с кинжальной заточкой мало годился для режущих ударов, иначе пришлось бы ему очень некстати охрометь. Проворно вскочил, неласково уроненный им китаец, но всё же на миг оказался, при этом, повёрнутым к Лехе спиной и удавка успела захлестнуть его шею. Оторвав Лина от земли, Лёха поискал взглядом на что бы его подвесить. Но степь есть степь и деревья в ней явление редкое, так, что пришлось Лёхе намусорит на дороге, и он бросил китайского болванчика там же где и взял.
А тем временем, на бетонную полосу старого аэродрома уже опускались первые русские вертолёты. Так бесславно закончилась китайская авантюра в Южной Сибири.
Но ушлый Держиморда умудрился-таки загодя ускользнуть в заранее подготовленную им, на такой случай, крысиную нору и отсиживался теперь там, намереваясь продолжать гадить русским, играя на казахском национализме и приплетая для солидности пантюркизм. «Дорога – верная, но путь – извилист»,- утешал он себя словами «великого кормчего».
На другой стороне планеты, в это же время, штат Техас, отказавшись признавать федеральное правительство, объявил о своей независимости, ссылаясь на то, что никогда в Соединённые Штаты и не вступал. Никакая антирусская истерия, разжигаемая их жлобом-президентом, не могла уже сцементировать разочарованное в своих лицемерных идеалах и рассыпающееся на эгоистические группы американское общество.
В новых сибирских областях России устанавливалась обычная русская власть и нормальная жизнь по российским законам.
А враги нации, тем временем, не унимались, развязав террор, саботаж и сопровождая всё это лживой пропагандой. Вступать в диалог с бандитами было совершенно бесполезно, поскольку они понимали только «диалектику кулаков и пистолетов»,- как выразился в своё время основатель испанской фаланги Примо де Ривера. И наши ребята не жалели для них ни того – ни другого. Но при этом, зная клановую структуру казахского народа, Андрей постарался выйти на контакт с верхушкой того жуза к которому формально относился Держиморда и нашёл там взаимопонимание. Это лишило Держиморду значительной части поддержки, так как поняли бывшие его клевреты, что таскали каштаны из огня для чужого китайского дяди, а казахи на оккупированной китайцами территории много чего уже натерпелись.
В оперативный центр поступили агентурные данные о том, что, с подрывной целью, из Китая должны доставить в Сибирь крупную партию героина, заражённого вирусом СПИДа, чтобы ещё больше осложнить там демографическую ситуацию и без того сильно подорванную изуверскими экспериментами еврейских либералов. Осуществить переброску должен был Держиморда, стремящийся загладить вину перед своими пекинскими хозяевами.
Через ещё не обустроенную, новую русско-китайскую границу партию этой отравы уже переправили. Теперь пластиковые капсулы, доставленные на хладобойню, должны были поместить во внутренние разрезы на тушах перед их замораживанием и вместе с ними отправить в Омск на принадлежащий китайцам мясокомбинат. Хотя на хладобойне и заправляли казахские националисты, но для такой ответственной операции Держиморда решил организовать специальную ночную смену, в которую должна была поработать его банда под личным руководством главаря, так как он отлично отдавал себе отчёт в том, что второго провала ему не простят.
Лучшего момента, чтобы прихватить всю тёплую компанию, нельзя было и придумать. Возглавить же эту операцию на месте поручили Андрею, и он немедленно отправился на рекогносцировку, прихватив с собой Лёшу и Стаса. Представившись заказчиками, они выразили желание ознакомиться с работой предприятия и особенно с санитарным её аспектом, ссылаясь при этом на опасность эпидемий среди скота, в связи с развалом ветеринарной службы при прежнем режиме. Задурив, таким образом, бошки туземцев, они получили возможность полностью облазить всё место предстоящего действия. Особенно порадовали их обнаруженные в заборе лазы, через которые трудолюбивые казахи обеспечивали себя мясом для плова.
После ухода последних рабочих проникнуть по тихому на территорию бойни не представляло для группы захвата большого труда. Согласно заранее намеченному плану они перекрыли все возможные пути отхода бандитов. Вне территории засады были расставлены ещё раньше. Сам Андрей вместе с Лёшей и Стасом укрылся в помещении с компрессорным оборудованием.
Через час с небольшим их ожидания в наушнике его рации прозвучало сообщение наружного поста наблюдения о том, что к воротам подъехала «Нива», а следом «Газель»-фургон. Их видимо ждали, поскольку ворота сразу же откатились и машины въехали на территорию. Другой наблюдатель доложил следом, что из «Нивы» вышли двое, а из фургона – шестеро, считая водителя. Семеро из них направились в холодильный цех. Заметил наблюдатель у них и чемоданчик. Один остался на дворе и закурил.
Стас, глядя в окошечко на двери их укрытия, заметил, как за висящими на крюках тушами замелькали человеческие фигуры. Он отодвинулся от стекла и сделал знак друзьям, так как в шуме работающего оборудования приходилось либо кричать, либо говорить прями в ухо. Андрей, прижав под подбородком ларингофон, приказал снять стоящего на стрёме бандита и приготовиться к атаке. По своему боевому опыту он знал, как после такой команды отодвигается всё, что тебя в этой жизни волнует и остаётся только мысль о следующем шаге, который тебе предстоит сделать, и потому, осторожно посмотрев в дверное окошечко и убедившись что бандиты, облачившись в фартуки, деловито занимаются своей сатанинской работой, он без промедления дал следующую команду взорвавшую обстановку мирного труда подручных Держиморды. С галереи под крышей цеха раздались очереди. Следом распахнулись заранее
