Он вдруг представил себя где-нибудь в Ницце, прогуливающимся майским теплым вечером под руку с Тамарой. Вот в газетном киоске ему попадается русская газета.
– Что там, – спрашивает Тамара.
– Опять воровство, бестолковщина и в меру стрельбы, – снисходительно роняет Мыльников.
– Бедняги, – бросает Тамара.
– Убогие, – соглашается Мыльников.
И откуда только у него, уроженца Калужской глубинки, потомственного чистокровного русского столько презрения к этой стране? Подумаем об этом на досуге, – прервал он себя.
А пока… Пока займемся делом. Небо ясное, но тонкий серп новой луны не дает света. Городской парк тих. Едва шелестят кроны высоких лип.
Мыльников подошел к парапету смотровой площадки, расположенной над обрывом речной долины. Река внизу делала крутую петлю, резко уходя от обрыва. Сохранившийся участок живописного пойменного луга между рекой и обрывом был занят сейчас стройплощадкой. Здесь строил свою новую гостиницу Владимир Тонков.
За рекой начиналась промзона завода искусственных кож.
Несмотря на близость промзоны, гостиница будет стоять в весьма живописном месте. От промзоны ее отгораживал ряд ив, растущих с этой стороны реки над самой водой. А непосредственно у стен гостиницы располагалось крохотное живописное озерцо. Если его берега немного окультурить, то может получиться весьма неплохой центр всей рекреационной зоны перед входом в гостиницу.
Сейчас, правда, никакой окультуренности не было и в помине. Стройка есть стройка. Если бы ночь была не столь темна, то вся стройплощадка как на ладони простиралась бы перед Мыльниковым.
Впрочем, ему не было необходимости изучать сейчас общий вид объекта. Он вдоволь насмотрелся на него ясным днем с того же обрыва. Даже сделал несколько фотоснимков. Потом долго анализировал свои впечатления, сверяясь со снимками.
Ничего особенно подозрительного не обнаружил. Хотя пара мест вызвала его интерес. После этого Семен Платонович наведался на стройку днем. Официально, придумав подходящий предлог.
И опять разочарование. Ну просто неоткуда было взяться Половцеву на этой стройке!
И все же она тянула Мыльникова. Он решил осмотреть объект ночью. И теперь осторожно спускался с обрыва на стройплощадку, скользя по осыпи ногами, предусмотрительно обутыми в кроссовки с резиновыми шипами на подошве.
Объект пока не охранялся. Ибо охранять было нечего. Первоначальные земляные работы были закончены, и землеройная техника ушла. И теперь шла заливка фундамента. Впрочем, возможно, охранять все же было чего. Но Тонков, есть Тонков. Его объекты в охране не нуждались.
Мыльников долго анализировал собственные подозрения в отношении этой стройки. В самом деле, почему он был уверен, что Половцев появился «на» стройке, а не просто прошел «через» нее?
Почему? Ответа он не находил, но все хотел проверить свои неясные подозрения на этот счет.
Но проверка пока была безрезультатной. И теперь он решился на довольно экстравагантный ход. Походить по стройке ночью.
Нога ударилась о какое-то препятствие. Мыльников чуть не упал. Он выругался про себя и включил специальный фонарь с синевато-зеленоватым стеклом. Свет такого фонаря плохо виден стороннему наблюдателю, но освещает то, что надо, достаточно хорошо.
«Что ты ищешь ночью там, где не нашел ничего при свете дня?», – к месту вспомнился эпизод из одной восточной сказки. И ведь действительно, ничего нового. Глухие цельнолитые бетонные параллелепипеды, составляющие фундамент. Залитый бетоном пол будущего подвала. Наверняка там еще проложена и гидроизоляция.
Нет, ничего подходящего нет. Надо придумывать что-то другое.
Половина третьего ночи. Легкий ветерок стих. Полная тишина.
Мыльников присел на какой-то бетонный выступ и опустил фонарь вниз. И вдруг явственно услышал легкий шорох. Семен напрягся и затих. На всякий случай он выключил фонарь. Шорох затих. А через некоторое время повторился снова.
Мыльников вдруг вспомнил, что безоружен. С ужасом почувствовал он себя жертвой, наподобие Половцева. Вот также и тот сидел где-то здесь, вслушиваясь в шаги приближающегося убийцы. Совершенно не к месту пронеслись мысли о том, что Половцев, может быть, тоже просто искал что-то на этой стройке. И не появился здесь черт знает откуда, а пришел также, как и Мыльников. Или как-то иначе, но вполне обычно.
И вообще свиток из библиотеки Грозного мог попасть к Ступакову не здесь. Да и не обязательно от Половцева. Как это ни странно, именно этот вихрь посторонних в данной ситуации мыслей, возможно, спас Мыльникову жизнь. Он сидел неподвижно и безмолвно, уйдя в себя.
Мертвенный свет потайного фонаря, такого же, как и у самого Мыльникова, скользнул по близлежащей стене. Кто-то прошел за выступом фундамента. Постоял, почти рядом и осторожно пошел дальше.
Мыльников неподвижно просидел еще более получаса. Небо уже начало сереть в предрассветных сумерках. Все кругом стихло окончательно. И только тогда Мыльников осторожно выбрался со стройплощадки.
Придя домой, он вошел на кухню своей маленькой однокомнатной квартирки. Достал из холодильника початую бутылку водки и сделал большой глоток прямо из горла.
Немного успокоился и присел к столу. Он понял три вещи. Во-первых, сегодня он едва не повторил судьбу Половцева. Во-вторых, разгадка тайны находится все же на этой стройплощадке. И некто, может быть знающий больше него, ищет разгадку той же тайны в том же месте. И, в-третьих, у него, оказывается, есть конкуренты, которые не успокоились.
И, разумеется, теперь он не будет выходить на такие вылазки без оружия. Неучтенный ствол у Мыльникова имелся.
Мыльников в целом был прав в своих выводах. За исключением некоторых второстепенных неточностей вывода номер два.
Максим Васильевич Муртазов, бывший спецназовец и хоругвеносец прибыл в город без определенного плана действий. Материалы милицейского дела, с которыми его познакомил знакомый нам генерал МВД, не намного пополнили информацию об интересующих Муртазова событиях. Единственными моментами, неизвестными до того самим хоругвеносцам, были сильно урезанные данные о маршруте Половцева от реки до крыльца отделения ФСБ и знак, который он начертал там своей кровью.
С самого начала исходная точка этого маршрута показалась Муртазову подозрительной. И его внимание сразу привлекла стройплощадка за рекой. В этой связи следует сказать, что версии о возможном пребывании Половцева на этой стройке Мыльников в дело не включил. Но это, как мы видим, было не столь уж важно. Стройка в этой эпопее сразу привлекала внимание любого нового участника данного дела.
Муртазов не думал, что милицейский оперативник, начавший расследовать убийство Половцева, заинтересуется им уже как частное лицо. Но он был уверен, что его конкуренты, друзья и соратники Половцева, будут продолжать поиск. Причем, они тоже не пройдут мимо таинственной стройки. Поэтому, он был настроен на встречу с ними и даже возможную перестрелку.
Он был бы даже рад, если бы удалось вычислить их. Тогда можно было бы просто следить за ними и перехватить добычу на финальном этапе.
Но найти этих конкурентов было столь же не реально, как иголку в стоге сена. Поэтому хоругвеносец Муртазов решил сосредоточиться на единственной реальной зацепке – маршруте Половцева.
В отличие от подполковника Мыльникова, Муртазов не мог среди бела дня облазить стройплощадку, да еще и задавать вопросы работающим там людям. Поэтому он, осмотрев объект с высоты обрыва, решил полазить там ночью.
Осмотр ничего не дал.
Какое-то мгновение Муртазову показалось, что на стройке кто-то есть. Он долго стоял, вслушиваясь в
