20. Программа КПСС. М„ 1961, с. 65.
21. См, там же, с. 93-99.
22. 'Коммунист', №4, 1986, с. 114, 115, 118, 123, 125.
23. 'Правда', 25.01.1986.
24. 'Правда', 30.08.1990.
25. 'Известия', 4.09.1990.
Глава 4
Нас спрашивают: При капитализме человек эксплуатирует человека.
А при социализме?
Отвечаем: При социализме – наоборот.
(Армянское радио)
История свидетельствует: всякий господствующий класс всегда был одновременно эксплуататорским классом. Энгельс справедливо писал: 'В основе деления на классы лежит закон разделения труда. Это, однако, отнюдь не исключало применения насилия, хищничества, хитрости и обмана при образовании классов и но мешало господствующему классу, захватившему власть, упрочивать свое положение за счет трудящихся классов и превращать руководство обществом в эксплуатацию масс'[1].
Относится ли это правило к господствующему классу реального социализма – номенклатуре?
Чтобы рассмотреть поставленный вопрос, нам надо вступить в сферу политэкономии социализма, а это нелегкая задача.
Маркс писал как-то Л. Кугельману: 'Безусловный интерес господствующих классов требует увековечения бессмысленной путаницы. Да и за что же, как не за это, платят сикофантам-болтунам, которые не могут выставить никакого другого научного козыря, кроме того, что в политической экономии вообще не разрешается мыслить?'[2]
На такой основе и возникла существующая ныне в соцстранах политэкономия социализма. Ожидать помощи от этой номенклатурной науки не приходится.
Хотя, по Ленину, политэкономия является одной из трех составных частей марксизма, тем не менее победа марксизма на одной шестой части планеты не ознаменовала собой торжества марксистской политэкономии. Наоборот, среди всех общественных наук именно она стала камнем преткновения. Казалось бы, долженствующая быть кристально ясной, политэкономия социализма никак нe давалась, несмотря на то, что были привлечены для ее разработки лучшие теоретические силы партии, и писали они свое произведение на уютной государственной даче, и даже лично товарищ Сталин давал им указания и сочинил свой очередной гениальный труд 'Экономические проблемы социализма в СССР'. Только после 11-летних стараний удалось, наконец, в 1954 году родить книгу по политэкономии социализма – основу уникальной научной дисциплины, в которой каждое утверждение – фантазия. В нашу задачу не входит анализировать эти фантазии: такая работа западными учеными в определенной степени проделана[3]. Известна и критика этой книги с другого идеологического полюса – замечания Мао Цзэдуна по ее тексту[4]. Мы постараемся изложить здесь некоторые вопросы подлинной – а не фантастической – политэкономии реального социализма.
1. 'СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ СОБСТВЕННОСТЬ' -
Номенклатура в полной мере подходит под данное Лениным определение класса.
Однако, с точки зрения марксизма, определение господствующего класса содержит одно уточнение: такой класс является собственником средств производства. Право собственности – это неограниченное право владельца распоряжаться объектом собственности по своему усмотрению, включая передачу его другому владельцу или уничтожение. Обладает ли номенклатура как класс собственностью – не на импортные товары, купленные в спецсекции ГУМа, а именно на орудия и средства производства в стране?
Здесь мы попадаем в Эльдорадо советской пропаганды. Всякие джиласы, вещает эта пропаганда, всякие прочие шавки из подворотни мирового империализма, пытаясь навести тень на ясный день, твердят о 'новом классе', о 'повой буржуазии' в СССР. Пусть же они укажут, где в СССР частные владельцы фабрик, заводов и сельскохозяйственных предприятий. Нет таких владельцев! Средства производства в СССР – это социалистическая собственность. И то, что высшей формой ее является государственная собственность, предсказано классиками. Маркс и Энгельс писали в 'Манифесте Коммунистической партии':
'Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы… централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс'[5].
Так обстоят дела, господа ревизионисты всех мастей!
Тщетны ваши потуги выдать белое за черное и опорочить реальный социализм!
Не только официальные коммунистические пропагандисты прибегают к этому аргументу. Неотразимым кажется он даже тем марксистам за рубежом, которые критически относятся к отнюдь не предусмотренной классиками марксизма иерархической структуре реального социализма. 'Ведь нет же в СССР частных владельцев фабрик и заводов!' – твердят они.
Итак, выдается за марксистское и упорно выдвигается утверждение: раз производительные силы принадлежат в СССР не частным владельцам, а государству, значит, в советском обществе нет эксплуататорского класса. А что, собственно, в этом утверждении марксистского? Ровно ничего.
Считали ли Маркс и Энгельс, что о собственности можно говорить лишь тогда, когда владелец официально признан таковым в праве? Нет, они считали как раз обратное: собственность – фактическая, а не юридическая категория; вещи становятся 'действительной собственностью только в процессе общения и независимо от права…' [6]. Следовательно, тот факт, что собственность не записана прямо за номенклатурой, с марксистской точки зрения еще ничего не означает.
Верно, Маркс пишет о противоречии между общественным характером производства и частным характером присвоения как об основном противоречии капитализма. Но разве под 'частным' присвоением Маркс понимает лишь присвоение продуктов труда отдельным капиталистом? Если бы так, то для ликвидации противоречия достаточно было бы заменить разрозненных капиталистов их обществами – например, акционерными, и ни о какой революции не стоило бы и речи вести. Нет, под капиталистической собственностью на орудия и средства производства и на продукт труда Маркс понимает собственность 'совокупного капиталиста', то есть всего класса капиталистов в целом.
Может, с марксистской точки зрения, капиталистическая собственность принимать форму групповой собственности? Безусловно. Все капиталистические компании, концерны, синдикаты, тресты олицетворяют именно такую форму. Существо производственного отношения не меняется, речь идет лишь о форме управления собственностью класса капиталистов.
Может, с марксистской точки зрения, форма управления капиталистической собственностью быть не просто групповой, а становиться государственной? Безусловно. В экономике многих капиталистических стран имеется значительный государственный сектор, но, по марксистской оценке, наличие такого сектора нисколько не меняет существа отношения собственности в этих странах: факта принадлежности орудий и
