Не знаю, не могу сформулировать.
Когда-то, на заре трудовой деятельности, будучи газоспасателем, был направлен я на хобот подстраховать от удушения газами слесаря, которому необходимо было зачеканить избыточный клапан, и вот…
И что?
Ничего. Зачем вспоминать о том, что удушает жизнь, уродует, пожирает…
Над зданием военной комендатуры общая шинельность неба вдруг открылась в виде окошка тонкой бирюзы, и я вспомнил, как тряпочкой, смоченной в асидоле, протирал в одиночестве в бытовой комнате закисление латунной пуговицы. И как будто голос какой-то раздался из этого окошка неба. Да нет, это голос конвоира, выводящего проштрафившихся солдат на уборку территории.
Перед собранием
Девятнадцатое января.
Зима в зените. Крещенские морозы. Все в инее. Соседка говорит, что это красиво. Может быть.
Стол, стул, стена.
Сегодня собрание.
В нижнем ящике стола — пистолет. Он куплен в Одессе, на Привозе.
Жил в Одессе, во флигеле, рядом с калиткой и уборной, под грушей, в десяти минутах ходьбы от моря. Купался, загорал, обедал в столовой автобазы.
Собрание сегодня, в восемнадцать часов. Это там, за ОДК, по пути к железной дороге, а за нею горы гравия АБЗ, коллективные сады, домики, дренажные канавы, луг, деревья, река. Сейчас там снег, тишина. Нужно бы сходить, посмотреть, что там сейчас, но не пойдешь, не посмотришь.
А если долго идти по железной дороге, то придешь в другой город, где нет ничего такого, ради чего стоило бы так долго идти. Но если продолжать идти, то придешь в конце концов туда, откуда приехал, и по шаткой лестнице взойдешь на колошниковую площадку доменной печи и увидишь среди пыли, газов и грохота, как скучающие ремонтники надувают сжатым воздухом газоспасателя Воробьева.
Стол, стул, стена. Смеркается. До собрания остается полчаса.
Этот стол подарен дядей пятнадцать лет назад. Дядя не умеет читать и писать. Он быстро пьянеет. Он закрывает глаза, фантазирует вслух, бормочет. Он уже всем надоел: и жене, и дочери, и зятю, и внучкам, и соседям, и родственникам. Его выталкивают в шею, и он долго бродит по поселку, а потом возвращается домой, но дверь заперта, и ночует он с курами…
Звонок в дверь.
Двое. Один в черных очках.
— Здравствуйте, нам сказали, что здесь живет старушка.
— Какая старушка?
— Безногая. Без одной ноги. Нам сказали, что она нуждается в присмотре. Вот мы и решили за ней присматривать…
Уже совсем темно.
До собрания остается десять минут. Идти на него не хочется. Не хочется быть ни с теми, ни с этими.
Да и вообще ничего не хочется. Выхода нет. Тупик, конец. В нижнем ящике стола — пистолет. Он куплен в Одессе, на Привозе. Он черный.
Он пластмассовый.
Навоз
Утро холодное. В электричке пусто и холодно. В поле совсем холодно. В луже с холодной водой отражается холодное небо.
Земля холодная. Черви холодные. Лопата, присыпанная осенью землей, холодная, мокрая, ржавая.
В небе появляются вертолеты. Они хладнокровно тренируются в опасной близости друг от друга и от земли.
Мокрый бурьян не горит. Ветер холодный. Спрятаться некуда.
Но ты не должен прятаться! Ты должен работать. Ты должен копать землю. Но какой смысл перекапывать эту бедную землю? Она бедная. Нечто бедное, бледное. Но кому ты адресуешь свои бесконечные жалобы? Разве ты не знаешь, что нужно делать?
Знаешь. Нужен навоз.
Ищи его, спрашивай.
В лесу не так холодно. Деревья защищают человека от холодного ветра. Люди с ведрами бродят по лесу. Они что-то собирают. А, это весенние грибы. Они их ищут и находят. Кто ищет, тот всегда найдет.
Найдешь и ты. Нужно только более решительно действовать.
Вот и деревня. Запах навоза. Здесь есть навоз.
— Здесь есть навоз?
— Есть.
— А как, что?
— Спрашивать нужно.
— Так я и спрашиваю.
— У другого спроси.
Уходит. На улице пусто. Во дворах никого не видно. Пусто и в магазине. Даже продавца нет. На витрине — пряники и водка. Из подсобки появляется продавщица.
— Здравствуйте. Мне нужен навоз. Я ищу навоз. Почва бедная, нуждается в навозе. У вас есть навоз?
— Да он-то есть, только транспорт нужен.
— А транспорта нет?
— А транспорта нет. Спроси на ферме.
Навоз на ферме есть, только спросить не у кого. Совсем никого нет. Где они все? У кого спросить? Уходишь. Останавливаешься. Нужно вернуться. Нужно пробить стену молчания. Или купить бутылку водки и сгинуть с нею в серых, холодных полях.
Вечером ты приглашен в гости. Даришь имениннику книгу. Он угощает каким-то суррогатом и куском черствого хлеба. Гостей больше нет и не будет. Он читает что-то из своего нового произведения. Речь там о какой-то конюшне.
— Литература не может питаться только литературой, она погибнет от чрезмерной игры, ей нужен глоток свежего воздуха, ей нужен запах навоза, — поясняет автор.
— Кстати, мне нужен навоз. Ты не знаешь, где его можно достать?
Автор оскорблен.
Ночью снятся горы навоза твердого и море навоза жидкого.
Ты прыгаешь с горы в море и плывешь. Плывешь и тонешь.
Теперь я знаю, что сказать
