ариев.
При умножении двух чисел с разными знаками ставится знак минус.
Осина хорошо обрабатывается, не коробится, не трескается.
Начинающим туристам рекомендуется с помощью литературы и карт составить подробное описание предстоящего похода.
При заточке зубила следует периодически погружать его в воду, иначе произойдёт отпуск закалки.
Пасмурно, прохладно.
Светочувствительной основой фотоплёнки и фотобумаги является бромистое, хлористое и йодистое серебро.
Древесина ели по своим характеристикам схожа с древесиной сосны.
— Ездили? — спрашивает Борис Павлович.
— Да.
— Что там?
— Там когда-то произошла битва русских дружин князя Всеволода…
— Мстислава…
— Да, Мстислава Родионовича…
— Романовича…
— Да, Романовича, и вот, значит…
— Там было холодно, ветрено, тебя знобит — выпей вот это.
Он достал из кармана плаща какой-то порошок, я выпил, спал сутки и проснулся совершенно здоровым.
День сегодня туманный. Кто оценит в тумане мой новый белый плащ?
Белый плащ мне подарил человек в белом плаще, т. е. Борис Петрович, т. е. человек, которого я не знаю, т. е. знаю, но не настолько, чтобы…
— Надень, — сказал он.
— Но…
— Надень-надень, — приказал он, и я надел, а он был велик на меня, и он стал что-то шить, вшивать, резать, подкладывать, подшивать…
— День сегодня туманный, — сказал он, — вряд ли кто-нибудь по достоинству оценит твой плащ.
— Может, дело всё-таки не в плаще? — спросил я.
— Разумеется.
— Что же тогда?
— Не знаю, — ответил он, лёг в угол, на пол, где я, наказанный, стоял недавно на коленях, на угле, и попросил набросить на него какую-нибудь тряпку, что-то его знобит, я укрыл его своим зимним пальто и спросил, может быть, аспирин или что-то другое…
— Не знаю. Иди.
— Куда?
— Не знаю. — Он укрылся с головой и затих.
И ушёл в туманную даль, но вернулся, как он там, он тихо лежал под моим старым зимним пальто, мне показалось, что он умер, мне стало страшно, я пощупал его руку, она была тёплая, я приоткрыл его и со страхом увидел в нём свои подростковые черты лица — лица… лица… неопределённого, но явно в какой-то степени принадлежавшего мне…
Трудно объяснить.
Дышал он ровно, т. е. просто спал, спал некий, похожий на меня, подросток.
Пусть спит, хотя, конечно, страшновато.
Клён твёрже дуба, осина — сосны, вольфрам — молибдена.
Рыжей тенью мелькнула, скрылась белка в дупле.
Не к грозе ли?
Не к грозе ли побежали к павильону шахматисты?
Да и запах жёлтой акации заметно усилился.
Безопаснее грозу переждать в ложбине, что мы и делаем.
Ну а если, так что ж.
