Стресс от пережитого был такой, что у некоторых моряков, доплывших до берега, не выдерживало сердце и они тут же падали замертво.
— Может, потренируемся? — спросил Миша.
— Давай лучше прокачаем тормоза, — ответил я.
— Я не умею, — сказал он.
— Это легко. Я залезу под машину, отверну штуцер и опущу шланг в банку с тормозной жидкостью. Ты будешь сидеть в кабине и по моей команде выжмешь педаль тормоза, не отпуская её. Отпустишь тоже по моей команде.
— Фордевинд?
— Ладно, пусть будет фордевинд.
Миша сел в кабину, а я залез под днище, проделал все необходимые манипуляции и крикнул:
— Фордевинд!
— Бейдевинд! — закричал он в ответ и надавил на педаль тормоза.
Выиграл, отдал Киргизу долг, он пригласил меня в «Маяк», там уже был разгар, и среди танцующих я заметил Нину со своим морским офицером.
Киргиз был необыкновенно щедр и не переставая угощал, что держало меня в напряжении.
Дальше как обычно.
Что тут скажешь? Ничего тут не скажешь.
Солнце село, но лес не замолчал.
Он на разные голоса говорит то, чего я не понимаю.
И море шумит о том же.
Мать перестала со мной разговаривать.
Впрочем…
Хотелось бы отметить, что…
Дело в том, что…
В данном случае…
Не хотите ли вы сказать, что…
Да, но…
Здесь мы имеем дело с ситуацией, когда…
В квантовой механике, например…
Уравнение Шрёдингера, например…
Приходилось ли Шрёдингеру прятаться в кукурузе?
Да, но мы не об этом.
Итак, вы говорите о том, что…
О чём же они говорят?
Деепричастия и деепричастные обороты в большинстве случаев выделяются запятыми.
Не выделяются запятыми наречия, образованные от деепричастий.
Нехотя долбит землю.
Все сломя голову побежали смотреть на погибшее судно.
Сломя голову — не деепричастие, а фразеологический оборот, и запятой не выделяется.
«Неожиданно я увидел двоих». Я — подлежащее, увидел — сказуемое, неожиданно — наречие, двоих — числительное.
Я увидел их и остановился.
Они приближались.
Я знал их и чувствовал их намерения.
Я продолжал стоять, они приближались.
Они приблизились и спросили, где тут живёт Белый. Я ответил, что не знаю. «Тогда сейчас ты станешь чёрным», — сказали они, и я побежал от них в кукурузу, где наткнулся на сидящего по нужде человека в белом плаще, он спросил, в чём дело, я сказал, он подтёрся кукурузным початком, надел штаны, ничего не сказал и ушёл.
С поразительной зоркостью вглядывается он в заурядность повседневной жизни.