Как известно, набоковский Гумберт различал нимфеток и «нормальных больших женщин».
Для нее мужнины делятся на геварчиков и всех остальных.
…Классу к третьему она поняла, что безнадежно нравится мальчикам только одного типа: тем, у которых к пытливому уму прилагаются очки и бедра несколько шире плеч. В отдельных случаях — прыщи, дефект речи или неправильный прикус, но это уже так, детали.
Записные школьные красавцы и мужественные хулиганы проходили стороной. Как, впрочем, и худосочные «ботаники» или серые двоечники. Она страдала. А геварчики все не кончались.
…Как понятие «лишний человек» возникло гораздо позже, чем был создан образ Бельтова, так и термин «геварчик» появился не сразу. Сюжет для небольшого рассказа: на семиклассницу обратил внимание двадцатилетний юноша. Тут было чем гордиться, но отдельно — именем: его звали Че Гевар (привет всем рожденным в СССР: слава Богу, что ее папа всего лишь выписывал журнал «Молодой коммунист»). Ласково, разумеется, Геварчик. Конечно, вряд ли она стала бы тем, чем стала, если б не встретила его. Мыслить независимо, не просто понимать, но чувствовать текст ее научил он. Но торсом он был так далек от Аполлона…
И со следующим она категорически отказалась идти гулять. Пол в родительском доме долго хранил дырку, проломленную ее раздраженным каблуком. Мама таки нарядила и вытолкнула глупую дочь навстречу счастью. Она ему дырку эту еще и показала с чистой совестью, когда мама, слегка нервничая, уже встречала первого своего потенциального зятя удавшимся на славу тортом типа «Пчелка».
— Чем же я вызвал такое раздражение? — мужественно поинтересовался кандидат.
— Так вы ж геварчик! — выпалила она.
— Кто-о?!
…На следующий день была сочинена «Боевая песня отряда геварчиков»:
Рдеем послушно, как самоварчик,
С возрастом толще и толще.
Да, я геварчик,
Но плох тот геварчик,
Который не хочет стать большим!
…Ирония выручает. Но не дает ответа на вопрос о природе интереса геварчиков к ней. Ни более чем скромные ее внешние данные, ни фрагментарная эрудиция, ни жалкие научные достижения не кажутся достаточным основанием.
Не объясненным остается также феномен геварчиков как таковых.
Все, наверное, было бы слишком просто, если бы сводилось к физическим параметрам. Однако ж, видимо, каким-то таинственным образом именно оные параметры обеспечивают тот градус презрения к прочим представителям мужского племени, который позволяет геварчикам быть в поведении абсолютно оригинальными. В хорошем смысле этого слова.
Если попросить другую женщину отметить геварчика на групповом снимке, она, возможно и замешкается. Надо быть закаленной многочасовыми телефонными беседами, чопорными прогулками, мороженым в театральных буфетах, пачками весьма качественных стихов (о, она их все еще хранит!), чтобы безошибочно по характерной мешковатости и сиянию незаурядного интеллекта за толстыми стеклами определить юного гения в группе лиц мужского пола от семи до пятидесяти: вот он стоит, неузнанный и сам не ведающий того, что скоро окажется в плену ее чар.
…Конечно, с годами многое меняется.
Абсолютные красавцы быстро оказываются ужасно скучными. А хулиганы с возрастом превращаются в приличных людей.
Но если ей случается привлечь внимание представителя негеварчикового племени, она до сих пор страшно удивляется.
За первого «негеварчика» она от удивления вышла замуж.
Второму от удивления отдалась через четыре часа знакомства.
Выхода нет: однажды ей придется разглядеть хоть в одном геварчике мужчину.
