заметками, отчетами, свидетельствующими о том, что грубость на футбольных полях отнюдь не утихла. И узнаем, что тренер сборной Качалин, готовивший сборную к Мехико, не на шутку сетовал на серьезность травм, полученных целым рядом отобранных им игроков. Наконец, разве не наблюдалось проникновение всего этого и в юношеский футбол? Тренер Бобров, делясь впечатлениями о европейском юношеском турнире, высказывал немалую обеспокоенность тем, что «наши юниоры, не сумев отобрать мяч, хватали соперников за трусы, толкались, пихались». «Нельзя так начинать свой путь в футболе!» — огорченно восклицал Бобров и спрашивал: «Не упущено ли что-нибудь в воспитании юношей, в их психологической, моральной подготовке?»
Вопрос резонный, и к юношескому футболу мы еще вернемся, а пока продолжим разговор о взрослых игроках из команд мастеров и отметим, что в 1969 году недисциплинированное поведение очень быстро вошло в свое обычное для последних лет русло. Словом, не оправдались надежды ни любителей футбола, ни федерации. Мне приходилось писать об этом еще в ту пору в «Известиях», но происходившие события нейдут из памяти и сейчас.
Как-то в мае 1969 года, после календарного матча между московским «Динамо» и ЦСКА, тренеры давали пресс-конференцию спортивным журналистам. Сюда, в подтрибунные недра Лужников, попал каким-то образом писатель Кладо — и ну задавать вопросы! У тренера «Динамо» Бескова он, в частности, спросил, отчего динамовский защитник Семенов семь или восемь раз бил по ногам нападающего армейца Дударенко? Бесков пояснил футбольному неофиту, что Семенов недавно перешел в «Динамо» из команды второй лиги и не имеет еще достаточной квалификации и опыта, чтобы полноценно противостоять техничному и быстрому форварду Дударенко. Но писателя такое объяснение не удовлетворило, и он продолжал допытываться, почему тренер разрешает Семенову пользоваться подобными приемами? Спортивные журналисты весело переглядывались, и тогда Бесков, пожав плечами, сказал, что Семенов прибегал к ним без злого Умысла. Просто, всякий раз не поспевая, он попадал вместо мяча по ногам.
Вполне допускаю, что на сей раз мы действительно имели дело с неумышленной грубостью. Тем более что тренер Бесков сам в прошлом рыцарь футбола и, как спортивный педагог, вряд ли мог поощрять такие действия. Но судья матча Табаков, он-то отчего мирволил Семенову? Ведь правила игры, которые арбитр и обязан только охранять, гласят: за систематическое повторение таких ошибок — с поля! Кто- нибудь спросит: но, может быть, Табаков их просто не замечал? Увы, все семь или восемь раз он давал свисток, наказывая команду «Динамо» за однородные ошибки Семенова штрафными ударами. И Дударенко был, по существу, лишен судьею своего честного спортивного преимущества.
Однако неумышленная грубость — что это такое? Поэт Коржавин, помнится, писал в «Футболе», что грубость игрока — это отсутствие тонкости, отсутствие мастерства. Ну в точности, как в ситуации с Семеновым: целил по мячу, а попадал по ногам. «Но если вы целили по ногам и попадали по ним, — замечал поэт, — то это уже не грубость, а подлость!» А вот преднамеренный, умышленный удар соперника — за это, интересно, каково наказание в футболе? Только одно — вон с поля! И автоматически еще — дисквалификация на некоторое количество игр.
Таковы правила футбола. А теперь позвольте предложить вашему вниманию небольшую историйку, которой я сам был свидетелем и которая получила частично отражение в прессе. В конце мая 1969 года, после кубкового матча между московским «Динамо» и «Нефтчи», я зашел в судейскую комнату, где обозреватель Леонтьев как раз интервьюировал арбитра Хярмса. Последний сидел за столом и записывал в протокол предупреждение игроку «Нефтчи» Зейналову за удар соперника по ногам. Леонтьев, естественно, осведомился, как расценивает судья этот поступок.
— Это был умышленный удар, — ответствовал Хярмс.
Заметно помрачнев, Леонтьев спросил:
— Но согласно правилам разве не следовало в таком случае удалить Зейналова с поля?
Хярмс, подняв голову от протокола, невозмутимо ответил:
— Я не сделал этого, заметив, что Зейналов искренне сожалеет о проступке...
Из этого, полагаю, вы можете заключить, как обращались наши судьи (по привычке написал было «подчас», но затем вычеркнул это слово) с правилами футбола, — причем вскоре же после того, как федерация призвала их покончить с либерализмом и даже не бояться перегнуть палку в борьбе с грубостью! В этом смысле примечательно, между прочим, что в ответ на новый, уже следующий вопрос Леонтьева о том, как чувствует себя Хярмс после матча, последний сказал:
— Хорошо. Хорошо в моральном отношении.
Однако кульминацию этой маленькой истории мы найдем скорее всего в ее конце, когда в судейскую вошел один из руководителей команды «Нефтчи» и, предварительно заглянув в протокол, прочувствованно сказал Хярмсу:
— Все правильно... От души спасибо!
Интересно, за что сказано было столь проникновенное спасибо? На всякий случай поясню, что несколькими днями раньше два игрока «Нефтчи» (Банишевский и Семиглазов) были надолго дисквалифицированы за проступки, совершенные вне пределов футбольного поля, и, таким образом, милостивое прочтение Хярмсом раскаяния на лице Зейналова избавило «Нефтчи» от дисквалификации последнего на одну, Или две игры.
Между тем спортивная пресса в ту пору сигнализировала об исключительно плохой воспитательной работе в бакинской команде. Однако разве немалая часть вины за это не лежала на тех, кто непосредственно командой не руководил, но, выходя на матчи с участием «Нефтчи» со свистком в руке, сообразовывал свои решения не с правилами футбола, а с собственными представлениями о них? Невольно возникал и другой вопрос: не в духе ли «физиогномистики» Хярмса (то есть улавливания на лицах игроков степени сожаления об умышленно нанесенных ударах) и не в манере ли Табакова (безразлично «отсвистывавшего» систематическую грубость) действуют наши судьи и на матчах детских, юношеских команд? Тем более что и Хярмс и Табаков фигурируют порой в утверждаемых всесоюзной коллегией списках лучших арбитров.
Впрочем, только ли с них двоих могут брать пример начинающие арбитры? В разгаре сезона 1968 года я писал в «Известиях»: «То, что пять-шесть лет назад, тем более десять, квалифицировалось арбитрами как безусловное нарушение правил, чаще всего проходит сегодня незамеченным. Читатель скажет: «Хорошо, но назовите конкретные имена таких судей». Извольте. Возьмите список арбитров высшей лиги и читайте его по алфавиту — от «а» до «я» — от Андзюлиса до Якобсона». Увы, остаюсь при таком убеждении и поныне! И думаю еще: а не в этом ли заключен один из поводов для тревожных размышлений Боброва о причинах недисциплинированного поведения наших юниоров на последнем турнире УЕФА? Ведь тренер юношеской сборной Лядин, ручаюсь, не давал установки толкаться и хватать соперников за трусы.
Но если Федерация футбола СССР (в чьей искренности я опять-таки не сомневаюсь) решительно против «весеннего» и прочего судейского либерализма, то на чем же в таком случае зиждется пренебрежение судейского корпуса к ее прямым установкам, наконец, к самим правилам игры?
В чем тут дело?
Может быть, безнадежно устарели уже сами правила футбольной игры? И вступили, как говорят, в конфликт с ее духом? Нет, ничуть не бывало. Этого не утверждает ни один специалист. Да и судить футбольные матчи (если вы не обременены только некими побочными соображениями), в общем, не так уж трудно. Во всяком случае, легче, чем это подчас кажется.
Но что же тогда мешает судьям? Не то ли, что собственный их либерализм произвел постепенно деформацию в представлении иных болельщиков о возможном и допустимом в так называемых единоборствах? Похоже. И что часть публики привыкла уже к тому, что любимая команда должна добывать очки во что бы то ни стало? Однако дело не только в болельщиках, хотя определенное их влияние на себе судьи теперь, несомненно, испытывают, ибо как аукнется, так и откликнется! Дело, наконец, не только в том, что в такой обстановке теряет в известной мере смысл и само знание игроками норм силовой борьбы. Хуже, что представление об этих нормах, как и о том, что же в действительности происходит на футбольных полях, деформировалось исподволь и у части футбольных журналистов.
Буду откровенен: иные из перьев, пишущих о футболе, слишком часто выдают желаемое за сущее. Не успела, например, федерация на старте 1969 года призвать судей к неукоснительному охранению правил игры, как один футбольный журналист упоенно восклицал уже в «Футболе — хоккее», что «арбитры единым
