«кротов», которые сами будут добывать информацию и складывать ее к ногам Маты Хари. Интересно, стоит ли она чего-нибудь в постели?
Дослушав наконец поток ее воспоминаний, он взял ее руку и поцеловал тонкие пальцы.
– Знаете, Маргарета, у меня недалеко отсюда есть уютная квартира, где мы сможем продолжить общение. Уверен, вам будет там уютнее, чем в казенной гостинице.
На минуту задумавшись, она внимательно посмотрела на Николаи, не как на своего потенциального шефа, а как на мужчину, с которым можно провести несколько приятных часов. Невысокий блондин, совершенно заурядная внешность.
«А что, – мелькнула в ее голове циничная мыслишка, – не красавец, конечно, но потом будет забавно вспомнить, как развлекалась с самим Вальтером Николаи».
Опустив густые ресницы, искушенная красавица изобразила легкое смущение.
– Вы ставите меня в трудное положение, господин Николаи…
– Сегодня я для вас Вальтер.
– Мы с вами так мало знакомы.
– Извините, мадам, за прямоту, но, по-моему, это соображение не всегда вас останавливало.
– О да! Но мнение тех мужчин ничего для меня не значило.
Дешевый прием, но безупречно работающий со времен Адама и Евы. Понимая, что это простая лесть, он все-таки ощутил приступ самодовольства.
– Если вы согласитесь подарить мне эту ночь, обещаю сделать все возможное, чтобы наше сотрудничество было легким и многообещающим.
– В том числе и в финансовом плане?
– Разумеется, мадам, – усмехнулся знаток человеческих душ.
«Давно бы так», – подумала Маргарета, поднимаясь из-за стола. Подождав, когда ее спутник расплатится за ужин, она взяла его под руку и, гордо поглядывая по сторонам, отправилась вместе с ним в его любовное гнездышко. Она уже давно взяла себе за правило обставлять любой секс с мужчиной как акт любви, а не простой факт продажи определенной толики ласк. На физиологическом уровне все равно одно и то же, а гордость страдает меньше. Ночь с Николаи как нельзя лучше подпадала под это правило.
Маргарете в какой-то мере даже повезло, потому что новый любовник разрешил ей остаться в его квартире до отъезда. Это было гораздо приятнее, чем сталкиваться в гостинице с подозрительными субъектами.
Наконец, семнадцатого августа Мата Хари получила предписание покинуть Берлин и отправиться на свое первое задание в Голландию через Франкфурт-на-Майне.
Какое счастье – попасть под машину!
До сих пор не понимаю, зачем Николаи понадобилась Мата Хари? Видимо, как и в случае с нашим Леду, решение принималось не столько разумом, сколько другими частями тела. При всех своих достоинствах эта женщина совершенно не годилась для секретной работы. Конечно, ее связи со многими ведущими политиками и военными Европы открывали для немецкой разведки фантастические перспективы, но ее непредсказуемость, склонность выдавать желаемое за действительное и полное неумение держать язык за зубами перечеркивали все преимущества, которые можно было получить от ее использования. Немцы очень быстро в этом убедились.
Выдав Мата Хари небольшой аванс, они предоставили ей возможность выехать из Германии, чем она тут же воспользовалась. Перебравшись из Берлина в Франкфурт-на-Майне, подальше от Николаи, она быстро выправила документы у Генерального консула Нидерландов на имя Маргереты Гертруды Зелле, в замужестве МакЛеод, и отправилась в Амстердам.
Еще третьего августа Германия объявила Франции войну, обвинив ее во всех смертных грехах, начиная от бомбежек германской территории и заканчивая нарушением бельгийского нейтралитета. Наше правительство обратилось к союзной Великобритании, но правительство Ллойд-Джорджа, в очередной раз нарушив собственные клятвы, не спешило приходить нам на помощь. Потребовалась оккупация Бельгии, чтобы вероломные англичане наконец выполнили свои союзнические обещания и вступили в войну.
Двадцатого августа немцы, прорываясь к границам Франции, оккупировали Брюссель. Колонна за колонной проходили они по улицам города, и местным жителям, испуганно наблюдавшим за оккупантами из-за занавесок, казалось, что по городу течет стальная река.
Еще через пару дней в войну вмешалась Япония и тут же блокировала китайский порт Циндао, переданный правителями Поднебесной в концессию немцам. Пламя войны охватило весь мир.
На какое-то время мне стало не до Маты Хари. «Дексьем бюро» переходило на режим военного времени, и мы работали на износ, так что об этом отрезке ее жизни я узнал только из допросов.
Приехав в тихий Амстердам, Маргарета смогла наконец перевести дух и разобраться в собственных делах, которые были хуже некуда. Надежды на щедрость Николаи пошли прахом. Той мелочи, которую он выдал ей в качестве щедрого дара, хватило только, чтобы перебраться в Голландию.
Она и раньше оставалась без денег, но во Франции, Монте-Карло и даже довоенной Германии у нее всегда было много состоятельных друзей, которые приходили на помощь. Здесь же, на родине, она была точно на каменистом необитаемом острове, где нет ни коз, ни пальм, ни хлебных зерен под подкладкой пиджака.
На то, чтобы заработать танцами денег, можно было тоже не рассчитывать. Увы, здесь не было ее «коммерческого бога» Астрюка, который хотя последнее время кривился, но все-таки находил ей работу.
Маргарета чувствовала себя ужасно одинокой. Она даже нашла того странного голландца, который дал ей билет и деньги в Берлине, но он оказался безнадежно женат. Маргарета все-таки заявилась к нему домой и была неприятно поражена тем, что его супруга встретила незваную гостью вполне дружелюбно и даже пригласила захаживать по вечерам. Неужели она так паршиво выглядит, что даже провинциальные голландки не боятся за своих мужей? Мата Хари оскорбилась и захотела реванша, но у Маргареты Зелле не было ни сил, ни желания разбивать чужую семью и, подавив собственные амбиции, она стала коротать вечера у гостеприимной четы. Сидя в уголке, она могла молчать часами, словно бесплотный дух, вызванный заклинаниями хозяев. Глядя в одну точку, она неторопливо прокручивала в голове одни и те же мысли, почти не надеясь что-либо придумать.
Деньги стремительно заканчивались, и перед знаменитой на всю Европу Мата Хари замаячил признак нищеты.
Однажды, зайдя в церковь, Маргарета познакомилась с состоятельным голландцем. Почуяв запах денег, она рассказала ему печальную историю о своем якобы русском происхождении, бабушке-баронессе, несчастной любви и печальной жизни на чужбине. Голландец, не раздумывая, проглотил наживку, растрогался, раскошелился, но вскоре обман раскрылся, и оскорбленный в лучших чувствах мужчина исчез из ее жизни, предварительно оплатив коварной соотечественнице проживание в гостинице.
Мучаясь от одиночества и неприкаянности, Маргарета вдруг «вспомнила», что в этом городе живет ее дочь, родное существо, которое она когда-то качала в колыбельке на далекой Яве. Конечно, времени прошло очень много, и Нон могла ее забыть, но как же ей хотелось прижать повзрослевшую малышку к сердцу! Она написала дочери – та не ответила, зато пришло письмо от бывшего мужа, который, пусть и без восторга, давал разрешение на встречу бывшей супруги с дочерью, о существовании которой та забыла на много лет. Упрек, содержащийся в письме, больно ранил сердце Маргареты. Да, она оставила малышку отцу и не видела ее с той поры, как уехала в Париж, но есть смягчающие обстоятельства! Она не могла взять Нон к себе. Кочевая жизнь не для маленькой девочки, которой надо ходить в школу. Если бы Джон платил ей положенные алименты, она бы никогда не рассталась с малышкой! Это он поставил ее в такие условия, что у несчастной матери не было выхода, кроме как оставить ребенка тирану-мужу, а самой отправиться в Париж, чтобы не умереть голодной смертью!
Бывшим супругам казалось, что они думают об интересах дочери, но слишком сильна была ненависть, которую они питали друг к другу. Каждый считал, что по чужой вине их судьба сложилась так, а не иначе. Еще какое-то время Джон и Маргарета обменивались письмами, но встреча, разумеется, так и не состоялась. Кто был виноват в том, что дочь так и не увидела мать, трудно судить, но, как бы то ни было, это был большой удар для Маргареты, который она восприняла со стоицизмом отчаяния.
