Стрижак-Васильев. Романтично… Но мое последнее желание будет исполнено не вами, а Красной Армией. И, видимо, очень скоро.
Колчак. Я прикажу прислать вам в камеру военные сводки. Мои войска взяли Уфу, Бугульму, Ижевск и Воткинск. Мы вышли к Волге.
Стрижак-Васильев. Но у вас нет тыла. Две трети ваших войск несут гарнизонную службу и сражаются с повстанцами. А военное счастье переменчиво… Поражение на фронте - и все развалится. От вас откажутся не только союзники, но и ваши собственные генералы и офицеры. И это произойдет скоро, адмирал.
Колчак
Стрижак-Васильев. Нет, коммунист.
ЧЕХОСЛОВАЦКИЙ МЕМОРАНДУМ
«Невыносимое состояние, в каком находится наша армия, вынуждает нас обратиться к союзным державам с просьбой о совете, каким образом чехословацкая армия могла бы обеспечить собственную безопасность и свободное возвращение на родину, вопрос о чем разрешен с согласия всех союзных держав.
…В настоящий момент пребывание нашего войска по магистрали и охрана ее становятся невозможными просто по причине бесцельности, равно как и вследствие самых элементарных требований справедливости и гуманности.
Охраняя железную дорогу и поддерживая в стране порядок, войско наше вынуждено сохранять то состояние полного произвола и беззакония, которое здесь воцарилось.
Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на нас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию.
…Мы сами не видим иного выхода из этого положения, как лишь в немедленном возвращении домой из этой страны…
13 ноября 1919 г., Иркутск.
Б. Павлу, д-р Гирса»,
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО
«Военная,оперативная. Поезд верховного правителя.
Открытое письмо верховному правителю адмиралу Колчаку.
Я. командующий войсками Енисейской губернии, генерал-майор Зиневич, как честный солдат, чуждый всякого политического авантюризма и политических интриг, переживший четыре кампании, шел за вами, пока верил, что провозглашенные вами лозунги… будут вами действительно проведены в жизнь родной страны, теперь, после катастрофы на фронте, я вижу, что лозунги, во имя которых мы объединились вокруг вас, были только громкими фразами, обманувшими народ и армию… Живя всегда душа в душу с офицерами и солдатами вверенных мне частей, близко стоящий к народу, как сын простого рабочего, и лишь за время последней войны получивший высокие назначения, я всегда говорил им, что веду их в бой только за благо всего народа… и если борьба примет почему-либо другой характер, я… приму определенное решение. Теперь настало для этого время: гражданская война пожаром охватила всю Сибирь, армии нет, офицеры - эти безропотные и честные борцы за родину, брошены на произвол судьбы. Власть бездействует и позорно бежит на восток, готовая броситься в объятия любой реакции. Я призываю вас, как гражданина, любящего свою родину, найти в себе достаточно сил и мужества отказаться от власти, которая фактически уже не существует…
Генерал-майор Зиневич.
Верно: Начальник оперативного отдела
штаба командующего войсками Енисейской губернии
капитан Комин.
28/ХII 1919 г. Красноярск».
В ПОЕЗДЕ «ВЕРХОВНОГО ПРАВИТЕЛЯ»
Первое сообщение от Стрижак-Васильева Парубец получил в середине декабря. На следующий день после освобождения Пятой армией Новониколаевска ему вместе с информационными сводками Коржичка передали краткую записку: «В результате разговора с иркутским товарищем окончательно остановился на Иркутске. Буду там, если не произойдет никаких случайностей, в конце декабря. Рассчитываю на успех. Привет товарищам. Американец».
«Иркутский товарищ» оказался связным Сибирского подпольного комитета (этот комитет, находившийся вначале в Томске, а затем перебравшийся в Омск, после массовых арестов - в живых осталось лишь двое - летом 1919 года избрал своим местопребыванием Иркутск).
Связной был направлен в Сиббюро и дожидался в Новониколаевске прихода советских войск. Стрижак-Васильев виделся с ним накануне своего отъезда из города. То, что он рассказал Парубцу, вселяло уверенность в успех операции.
Алексей, конечно, прав: Иркутск, и только Иркутск…
Действительно, если судить сейчас по архивным документам, обстановка, которая сложилась в Иркутске к концу 1919 года, была исключительно благоприятной. Местная большевистская организация, ставшая к тому времени самой многочисленной в Сибири, не только полновластно руководила партизанскими соединениями губернии, поддерживая с ними постоянную связь, но и оказывала всевозрастающее влияние на политическую жизнь города, напряженную и противоречивую…
После сдачи Омска Иркутск превратился во вторую столицу «всероссийского правительства». Сюда переехали иностранные миссии, центральные учреждения и колчаковский «совет министров». Здесь же находилась штаб-квартира чехословацких войск в России. Сам Колчак, не желая покидать театра военных действий, в Иркутск не поехал, но его поезд по мере отступления белогвардейских дивизий медленно, но неуклонно приближался к новой столице, и, когда красные вступили в Новониколаевск, поезд «верховного правителя» уже находился в Красноярске.
Сюда, в этот поезд, стекались сведения с фронта и из новой столицы. Отсюда ежедневно рассылались приказы, указания и директивы…
Уставшего от тщетных усилий хоть в чем-то навести порядок бывшего присяжного поверенного и будущего юрисконсульта банка в Шанхае Вологодского сменил на посту председателя «совета министров» бывший комиссар Керенского в Кронштадте и будущий заключенный иркутской тюрьмы Пепеляев.
«…Признав необходимым - в тяжких условиях, переживаемых страной, - образование власти гражданской, твердой в стремлениях к водворению правопорядка, проникнутой единой волей к борьбе с большевизмом до окончательного его искоренения и в этих целях внутренне объединенной, - писал Колчак из своего поезда Пепеляеву в Иркутск, - я, зная вашу несокрушимую энергию и стойкость в проведении мероприятий истинно государственных, призвал вас на пост председателя Совета Министров…
С верой в светлое будущее нашей великой родины призываю всех ее верных сынов сплотиться в настоящие тяжелые дни вокруг власти, полным моим доверием облеченной».
Человек ограниченного ума, но действительно неограничейной энергии, Пепеляев сразу же развил бурную деятельность, которая, как обычно бывает в подобных случаях, началась с поисков виновных. Он добился предания суду сдавшего Омск генерала, отстранил группу министров во главе с министром
