— Олег! Олег! Ты мне нужен!
— Руфина Григорьевна, насколько срочно? Рюкзак снять дадите?
Смеется:
— Рюкзак снять дам. И дочку поцеловать. Но не больше.
Руфина Григорьевна — начальник лагеря. Заодно, начальник учебной части. И хозяйка. Всё в одном лице. Личность почти легендарная, в своё время входила в десятку лучших альпинисток Союза. В девяностых, когда вся уже развалившаяся страна делила то, что еще не успели растащить, эта маленькая, хрупкая на вид, женщина, построила альплагерь. Практически одна. Нашла некую фирму с крайне оригинальным названием «Вертикаль», убедила ее вложить деньги, договорилась с таджикскими властями, то ли выкупила, то ли взяла в аренду землю и построила... Ну, не хоромы, конечно, но вполне... Три очень приличных домика формально на четырнадцать (а при желании и на полсотни) человек, пара вагончиков- балков, несколько складских помещений и шикарная столовая (она же клуб), отделанная деревом и украшенная совершенно фантастической резьбой явно ручной работы. Ходят легенды, что в дальнейшем тот же мастер отделывал не то дворец, не то виллу президенту страны.
Лагерь в честь ближайших к нему озер и фирмы-хозяина назвали «Алаудин-Вертикаль». В девяносто восьмом, когда я впервые попал в Фаны, папа, обнаружив в знакомых местах новый лагерь и выслушав его историю, сказал только: «Обалдеть! Просто обалдеть! Это же невозможно в принципе!». С тех пор сюда и ездим. Финансово лагерь с трудом сводит концы с концами. «Вертикаль», так лихо отфинансировавшая строительство и несколько первых сезонов, во время дефолта попала по-полной. Главный в фирме, сам бывший альпинист, еле успел переоформить собственность лично на Руфину Григорьевну, после чего отправился на процедуру банкротства, как он выразился «со спокойной душой». Не знаю, насколько спокойна была его душа в той ситуации, но за лагерь ему поклон нижайший. Ведь не мог не понимать с самого начала, что эта затея никогда не будет приносить прибыль.
А вот Руфина Григорьевна в это верит до сих пор. И борется за жизнь своего детища прямо таки с юношескими задором и энергией. В семьдесят пять лет такое не каждый сможет. Но всё же возраст берет своё, и далеко от лагеря хозяйка уходит редко. То, что она здесь, в двух часах хорошего хода от базы, говорит об очень большой необходимости.
Так что бросаю у палатки рюкзак, чмокаю Санечку в щечку и отправляюсь к начальству. Всё равно повозиться с ребенком мне Надюха еще минут десять не даст точно.
Хозяйка ущелья сразу берет быка за рога:
— Олег! У меня две группы клиентов. И их некому вести. Таджики взбунтовались! Требуют повысить оплату, а у меня нет таких денег...
Понятно. Доходы лагеря, в основном складываются из оказания услуг альпинистам и спортивным туристам, а это публика автономная, почти все свое. Соответственно, и денег с них много не придет. Даже приезд такой вкусной компании, как мы, снимающий целую комнату на месяц — большой праздник. А это всего лишь тысяча долларов. Одна. Но если удается продать маршрут компании чайников, решивших посмотреть горы — совершенно другое дело! Одна группа окупает весь сезон! Вот только редкость это страшная. А тут сразу две! Но их же обслуживать надо. Проводники, носильщики или ишаки. Если иностранцы, то еще и повар. А где их взять? Гидами-проводниками обычно нанимаются альпинисты, у кого есть время. А ишаков, или носильщиков на те места, где ишаки не пройдут, можно взять только у местных. Или, соответственно, самих местных. А таджики в последнее время стали жить лучше, и цены норовят поднять. Я даже знаю, кого Руфина Григорьевна в этом обвиняет. Вот, точно:
— Это всё Али воду мутит! Я до него доберусь еще!
Что-либо сделать леснику с на удивление редким именем «Али» она, конечно, не может. Да и вряд ли именно он «мутит воду». Тем более что сейчас это совершенно неважно. Пора вернуть разговор в конструктивное русло.
— Руфина Григорьевна! Мы чем можем помочь?
— Ах, да! Смотри: одну группу надо провести через Казнок в Искандеркуль. Это я сделаю сама. А вторую на озеро Большое Алло! И потом — тоже в Искандеркуль!
— Через Чимтаргу и Двойной?
— Почему Чимтаргу?
Вечная беда альпинистов — не знают названий перевалов, для них это перемычки на пути к вершине. Похоже, она опять спутала Чимтаргу с Мирали, перевалом с другой стороны от высочайшей вершины Фан. Не то, чтобы очень сложным, но клиентам там точно делать нечего. Чимтарга попроще, хотя противная до невероятности: мелкая живая сыпуха с обеих сторон, а на спуске еще и камни летят.
Идти за картой лень, поэтому поворачиваюсь и тыкаю пальцем в направлении седловины. От перевала Чимтарга видна только первая половина подъема, остальное скрыто боковыми склонами вершины. Но куда я показываю — понятно.
— А, правильно. Так проведешь? — Выжидающе смотрит на меня Руфина Григорьевна.
— Сколько человек?
— Пять.
— Руфина Григорьевна! Нас двое! Мы просто физически не утащим груз на семерых!
— Тащить не надо. Только дорогу показать. Груз мы сами понесем, — вмешивается сидящий рядом мужик.
Надо понимать, это руководитель клиентов. Внимательно его рассматриваю. Около сорока. Здоровенный, под два метра, на вид достаточно крепкий. Особой мускулатуры не заметно, но, если по общему впечатлению судить — медведя заломает.
Да, этот, пожалуй, нести сможет. Если организму кислорода на высоте хватит. Бывают с этим проблемы. В ноль четвертом году ходил с нами Леша Гренадер, гандболист из сборной Украины. До четырех тысяч за троих тащил, и угнаться не могли. А выше — тушка: даже налегке еле плелся. А остальные клиенты каковы?
— Володя, — представляется он. — Можно Потап, позывной это мой. Не беспокойтесь, на Алло пойдут самые сильные. Остальные с Руфиной Григорьевной через Казнок. За них тоже нести никому не придется: сами справятся. У нас, если кто не военный, так в отставке недолго, форму еще не потерял.
— Она тоже военная? — с улыбкой киваю на стоящую рядом с Володей девчонку лет двадцати. Нормальная девчонка, ничего против не имею, но не вояка — точно.
Он тоже улыбается:
— Нет, это моя дочка. Второй разряд по альпинизму. Но все может быть.
Конечно, у меня были совершенно другие планы на оставшуюся неделю. Но не помочь «Алаудину» будет свинством. Тем более, клиенты сами готовы помогать. За собственные деньги.
— Руфина Григорьевна, можно выйти послезавтра? У меня день рождения завтра.
— А когда в Искандеркуле будем? — Уточнил Володя.
— Четыре дня идти. Так что, сами считайте.
— Тогда можно. У нас неделя до самолета. Может и на «ты» сразу перейдем? Не против? Сколько исполняется, кстати?
— Запросто. В горах не выкают. Двадцать семь.
— Поздравляю. С меня подарок.
— Заметано. — Оба смеемся.
— И второе, — обращаюсь уже к хозяйке лагеря, — Руфина Григорьевна! Денег вы нам совать не будете. Всё в лагерь.
— Но...
— Иначе не пойдем.
Хозяйка вздыхает:
— Хорошо. Только, Олежек, нельзя ведь так.
— Можно, Руфина Григорьевна, как видите. И вопрос этот больше не поднимаем. — Хозяйка только плечам жмет.
Ну, вот и ладненько. А то потом замучимся с ней собачиться по поводу впихивания нам этих грошей. Нельзя же быть настолько честной! Ей самой намного нужнее.
— Поговорю с ребятами, но не думаю, что они против. Мы с Надюхой пойдем через Чимтаргу, а Леха
