нашего Синода, на котором первоначально предполагалось обсудить рекомендации, полученные от Константинополя и совместно решить, каковы должны быть наши ответные действия. Но оказалось, что отвечать не на что.
Мы собрались в зале заседаний правления семинарии на следующее утро после нашего прибытия в Бостон. Никогда в жизни я не был так рад тому, что наша встреча не записывалась на магнитофон. В тот раз мы вплотную подошли к тому, чтобы дружно отвернуться от Православной Церкви. Но для того, чтобы отказаться от Церкви, вы должны также отказаться и от веры, а этого мы сделать не могли. Слишком много мы знали. Кроме того, нам просто некуда было больше идти.
Выйдя из административного здания в различной степени отчаяния, мы подняли глаза и увидели епископа Максима! Подобно Самому Христу, он не мог покинуть нас или отказаться от нас. Он присоединился к нам за обедом в этот вечер и напомнил нам о необходимости постоянно искать волю Божию. Да сохранит Вас Господь на многие лета, Ваше Преосвященство!
Полет из Бостонского аэропорта Логан Филд в различные пункты нашего назначения был очень скучным для каждого из нас. Я лично могу подтвердить, что он был в высшей степени угрюмым для тех из нас, кто летел в Лос–Анджелес. Это был конец самого захватывающего путешествия, которое любой из нас когда–либо предпринимал. Древние церкви были великолепны. В Фессалониках мы собрались и молились — каждый из нас — в том месте, где стоял и проповедовал апостол Павел во время его первого визита в этот город. Я в тот день пережил удивительное ощущение Божьего присутствия и еще раз укрепился в решимости посвятить свою жизнь Христу и проповедованию Его Евангелия.
В другой день мы пели все вместе гимн со слезами радости на глазах перед алтарем церкви, которая считается древнейшей из всех, сохранившихся в христианском мире, и расположена в непосредственной близости от Константинополя. Христиане пели здесь этот гимн в течение сотен и сотен лет. Некоторые другие туристы плакали вместе с нами, и я даже не уверен, понимали ли они — почему.
Все путешествие было подобно этому — один духовный подъем за другим. И в то же время оно стало колоссальной неудачей. Мы стучались в дверь Православия настолько сильно, что костяшки наших пальцев стали красными. Имели место дискуссии, кивки и любезности, но ни одного приглашения войти. Или, как говорят на Западе, никаких сигар.
По возвращении домой даже солнечная Санта–Барбара показалась нам мрачной.
11
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ!
— Подождите минуту! — сказал я. Джон Браун, Ричард Бэлью и я сидели вместе с Джеком Спарксом во внутреннем дворике его дома в воскресный полдень, два дня спустя после константинопольско– бостонского путешествия, все еще приходя в себя после перехода на новое время.
— Вы помните, что через три дня у нас назначена встреча с Антиохийским Патриархом?
— По крайней мере, нам не придется проехать полсвета, чтобы попасть на нее, — пробормотал кто– то.
— Я совершенно забыл об этом, — сказал другой. Предвкушение данной встречи дало нам как раз достаточно энтузиазма, чтобы скоротать остаток этого дня. А также и два последующих дня.
Была среда, когда епископы Браун, Бэлью и я солнечным утром держали путь в Лос–Анджелес. Джек Спаркс остался дома из–за непрекращающихся болей в пояснице.
— Знаете, что, по–моему, мы должны сделать сегодня? — спросил Джон Браун. — Я считаю, что мы должны развлечься!
— Что ты имеешь в виду? — спросил я. Двое из нас, епископ Ричард и я, ожидали наихудшей философской дискуссии, которую нам придется выслушивать в течение всей недели.
— Мы ехали в Константинополь со всей серьезностью, озабоченные тем, как кого приветствовать, когда стоять, когда садиться. Сегодня же давайте будем самими собой и получим от этого удовольствие.
Ни епископ Ричард, ни я не нашлись, что ответить. «Пусть продолжает свой монолог», — подумал я про себя. Он так и сделал.
— Я вам скажу, как я намерен поступить. Я собираюсь сказать митрополиту Филиппу: «Ваше преосвященство, мы очень рады встрече с Вами», и это будет правдой. Я не собираюсь изображать религиозность, высокопарность или благочестие («Если это вообще возможно», — неслышно прошептал я). Я просто хочу пойти туда и проявить энтузиазм, и если патриарху и митрополиту понравится наша программа — прекрасно. Если нет — тоже прекрасно. Тогда мы найдем себе другого патриарха и другого митрополита где–нибудь еще. Но вот, что я вам скажу. Я устал от всего этого напряжения. Я просто собираюсь получить удовольствие и немного развлечься.
К этому моменту нам начало передаваться его настроение. Мы понимали, что должны рассеять подавленное состояние, навеянное Константинополем. Было бы оскорблением, как для иерархов, так и для тех, кого мы представляли в ЕПЦ, прийти на встречу с протянутой рукой. Настало время избавиться от хандры и двигаться дальше, несмотря ни на что. И еще одна вещь. Мы договорились избегать унылых повествований, если зайдет речь о Константинополе. В конце концов, мы по–прежнему не знали, почему дело закончилось неудачей. Мы будем говорить то, что нам известно: наша попытка не увенчалась успехом. Мы не будем строить догадок или обвинять кого–либо.
Сразу же за большой стеклянной входной дверью отеля Шератон Юниверсал мы обнаружили доктора Фрэда Милки, которому было поручено встретить нас и проводить в резиденцию Патриарха на седьмом этаже. Доктор Милки оказался высоким, обаятельным человеком с приятной улыбкой — как раз то, что нам было нужно, чтобы начать встречу на той радостной ноте, на которую мы были настроены. Мы прошли через вестибюль, поднялись на лифте, вышли на седьмом этаже, пересекли холл и остановились. Фрэд постучал в дверь.
Встреча с антиохийцами
Появился один из диаконов и пригласил нас войти. Митрополит Филипп вышел навстречу, чтобы приветствовать нас.
— Как приятно встретиться снова после столь долгого перерыва, — сказал он, сопровождая свои слова крепким рукопожатием и приветливым взглядом.
Он казался совершенно искренним и никак не подчеркивал своего архиерейского сана. Создавалось впечатление, что вы встречаетесь с высокопоставленным христианским сановником. У него был вид сердечного и очень заботливого человека.
— Проходите, и позвольте представить вас нашему патриарху Игнатию.
В противоположном конце огромной центральной комнаты, рядом с окном, сидел Патриарх Антиохийский. Вероятно, это знакомо каждому: вы встречаете человека, который сразу же поражает вас тем, что выглядит, как христианин. Именно таково было мое отчетливое впечатление от Патриарха. Его лицо было лицом святого и излучало радость. Когда мы приблизились к нему, он протянул к нам руки и улыбнулся.
— Добро пожаловать, братья, — сказал он. Было ли возможно, что эти три блудных сына, наконец, обрели дом?
Мы разговаривали в течение почти часа, впятером — патриарх, митрополит, Джон Браун, Ричард Бэлью и я. Нас попросили рассказать о процессе нашего прихода к Православному христианству, о наших семьях и о нашем недавнем заокеанском путешествии. Мы обрисовали им каждый из приходов Евангелической Православной Церкви и описали наши учреждения — колледж Св. Афанасия и Консилиар Пресс.
Через три четверти часа митрополит Филипп вопросительно посмотрел на Патриарха.
— Давайте сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь им, — ответил Патриарх.
