— Нет, я просто не успела тебе этого предложить, — улыбнулась Мария. — Здравствуй, моя дорогая, моя добрая Доминга!
Виктория какое-то время оторопело смотрела на происходящее, не желая верить тому, что Лусия и Доминга с такой легкостью оставляют ее и уходят с Марией, у которой на сегодняшний день нет ничего — ни дома, ни денег.
— Лусия, опомнись! — в отчаянии обратилась она к племяннице. — Отец не простит тебя, и ты проведешь всю жизнь в нищете! Ты этого хочешь?
— Я хочу быть с мамой, — просто ответила Лусия.
На сборы ушло не слишком много времени, и вот уже Мария вместе с дочерью и старой нянькой направились к экипажу, в котором их с волнением ждала Маргарита.
Курс они взяли на дальнюю деревеньку, где, как им сказали, можно было купить какое-никакое жилье практически за бесценок.
Помня о своем недавнем посещении дома Линчей, Энрике допускал, что его могут вышвырнуть прямо с порога, не потрудившись позвать Марию. Поэтому он послал туда Пабло, который и выяснил у Виктории, что ее сестра и племянница навсегда уехали из этого дома в неизвестном направлении.
Энрике огорчился, но не растерялся.
— Что ж, будем искать, — сказал он. — Если Мария и Лусия перебрались жить в другое место, значит, при них наверняка имелся какой-нибудь багаж, а для этого они должны были нанять экипаж… Придется нам опросить всех местных извозчиков: возможно, кто-то из них вспомнит, куда отвез сеньору Линч.
В тот же день он отправил письмо Росауре, в котором сообщил, что поиски затягиваются, но он обязательно найдет Марию и привезет ее к Милагрос.
Это известие заставило Милагрос поторопиться с отъездом в «Эсперансу», где она собиралась вместе с Браулио и Хуансито устроить все так, как мечтал Катриэль.
— Нет, тебе еще рано уезжать туда, — решительно возразила Росаура. — Ты еще очень слаба, а работа на земле требует недюжинных сил. Да и мы привязались к тебе, к Хуансито…
— Это еще одна причина, по которой я должна уехать от вас как можно скорее, — вздохнула Милагрос. — Мы с Августо очень сблизились, подружились. Он много рассказал мне о маме, о Лусии, моей сестре… Господи, как все-таки приятно произносить эти слова: мама, сестра!
— Ну вот, и я говорю тебе о том же, — подхватила Росаура. — Поживи у нас еще какое-то время, пока полностью не поправишься. Хуансито здесь чувствует себя как дома, а мой сын буквально ожил рядом с тобой.
— Именно этого я и боюсь, — пояснила Милагрос. — Августо воспрянул духом, потому что надеется на ответное чувство с моей стороны. А я могу относиться к нему лишь как к другу. Поэтому и не хочу давать ему ложную надежду.
— Да, я понимаю, — вздохнула Росаура. — И все же подожди немного. Завтра приедет доктор, и пусть он скажет, можно ли тебе ехать в «Эсперансу».
На том и порешили.
Доктор же, внимательно осмотрев Милагрос, загадочно улыбнулся и выразился несколько витиевато:
— Вообще-то вы, на мой взгляд, совершенно здоровы, но я не уверен, что столь уединенное, даже глуховатое место, как «Эсперанса», наиболее подходит для рождение младенца…
Милагрос едва устояла на ногах, услышав такое заключение доктора. Она носит под сердцем ребенка своего незабвенного Катриэля, и, значит, он не умер! Его жизнь продолжится в этом, еще не родившемся малыше!
— Нет, доктор, вы не правы, — сказала она, просияв от счастья. — Этот ребенок просто обязан появиться на свет в своем родовом имении! Поэтому я отправляюсь туда завтра же!
Скучно стало в доме Росауры после отъезда Милагрос и Хуансито. Августо опять захандрил, стал молчаливым и замкнутым. Энрике регулярно слал письма, но поиски Марии уводили их с Пабло все дальше в глушь, и никто не мог предсказать, когда это путешествие закончится.
А тут еще из Санта-Марии прибыл молодой адвокат с женой, которым зачем-то понадобился Энрике. Росаура встревожилась: неужели этот симпатичный с виду молодой человек — переодетый жандарм? Впервые за все время она порадовалась тому, что Энрике сейчас далеко отсюда и не скоро вернется.
Однако загадочная парочка, не найдя здесь Энрике, и не подумала уезжать из Арройо-Секо. Наоборот — эти молодые люди сняли квартиру неподалеку от дома Росауры и периодически справлялись, не вернулся ли из поездки ее муж.
Однажды Росаура не выдержала и прямо спросила у Мариано и Камилы — а это были, конечно же, они, — что им нужно от Энрике.
— Это очень личное, деликатное дело, — попытался уйти от прямого ответа Мариано, и тогда Росауре пришлось выразиться еще более откровенно:
— Вы приехали сюда по секретному заданию губернатора?
Поняв, что она имеет в виду, Мариано смутился:
— Ну как вы могли такое о нас подумать? Мой отец был офицером, близким другом вашего мужа! Он погиб еще до моего рождения, но мама много рассказывала мне о нем и о его верном товарище Энрике Муньисе.
— Простите, в первый свой приход к нам вы, кажется, представились адвокатом Хименесом? — уточнила Росаура и, получив подтверждение, облегченно вздохнула: — Ну, слава Богу! Не сердитесь на меня. Я очень рада встрече с сыном Хименеса, которого пыталась спасти вот этими руками, но раны, к сожалению, были чересчур глубоки. Мы с Энрике похоронили его в нашем форте, недалеко отсюда. Я могу показать вам могилу…
Затем она рассказала им горькую историю своего сына, и Камила, поняв, что речь идет об Августо, предпочла избегать дальнейших встреч с Росаурой.
— Не будем травмировать эту приятную женщину раньше времени, — сказала она Мариано. — Ей и так вскоре предстоит узнать, что у ее мужа есть внебрачная дочь.
Энрике между тем задерживался в поездке, и Мариано, не привыкший сидеть без дела, стал работать управляющим в одном из окрестных имений. А Камила попыталась предложить свои сочинения местным газетам, но опять безуспешно: на женщин-писательниц и здесь смотрели косо.
И тогда она, вспомнив Катриэля, стала рассылать стихи и рассказы в различные издания, подписываясь не иначе как князь Арчибальдо де ла Крус!
Эта уловка имела успех: газеты, одна за другой, стали печатать произведения уже известного автора, прославившегося благодаря «Новостям Санта-Марии». К счастью, Синтия уже не могла помешать этим публикациям, поскольку к тому времени уехала в Европу, где старалась забыть о своей страстной неразделенной любви.
Глава 18
Поиски Марии затянулись оттого, что женщинам долго не удавалось найти жилье по их скромным деньгам и они вынуждены были ехать от селения к селению, пока наконец не обосновались на старом заброшенном ранчо.
Место, где они поселились, было тихим, уединенным, но это не пугало никого из них, даже Лусию, которая после всего пережитого больше не стремилась к светским развлечениям. Единственное, чего хотелось Лусии, — это быть рядом с матерью и заслужить ее прощения.
— Я только теперь поняла, как приятно жить на свете, когда любишь свою мать, — произнесла она Марии. — А отец делал все, чтобы вытравить во мне это чувство. И я, сама не понимая отчего, злилась, дерзила вам, была раздражительной.
— К счастью, все это — в прошлом, — ответила Мария. — Но печально то, что тебе еще предстоит
