ГИТЛЕР, Inc.Как Британия и США создавали Третий рейх

поддержки Западом этого во всех отношениях отвратительного (для западного либерализма) большевистского коммунизма:

Очень часто упускают из вида тот факт, что русская револю­ция, вдохновляемая якобы ненавистью к автократии, несет с собой... серьезную угрозу для немецкого господства: [на­пример], антикапиталистическая направленность револю­ции с равной — а скорее с большей — силой коснется именно германского капитализма... (78)

Несмотря на то что ленинцы собирались заключить мир с 1ер-манией для того, чтобы получить с фронта массу крестьян и ра­бочих — так, во всяком случае, рассуждали британцы,— имперская Германия и большевистская Россия едва ли сольются в тесном союзе. «Договор ничего не значит,— скажет своим со­ ратникам Ленин после заключения мира с немцами в марте 1918 года,— гак как не может быть никакого права и справедли­вости в отношениях с классовым врагом» (79).

В ближайшие годы можно было надеяться путем финансо­вых манипуляций — особенно в плане военной помощи и дипломатическими маневрами натравить огромное коммунистическое государство на германский рейх; этот путь был чреват смертельной опасностью, но риск был в целом оправ­данным.

3. Можно было также ожидать, что в случае падения Временно­го правительства коалиция белых — монархисты и контрре­волюционные генералы — развяжут в стране гражданскую войну и усмирят страну. Облегченное духовным и классовым родством сближение одинаково настроенных белых генера­лов и генералов рейхсвера со временем должно было вы­литься в тесный союз.

Из трех возможных вариантов последний был для Британии на­именее желательным. Если бы он осуществился на деле, то у морских держав не оставалось бы иного выхода, кроме попыт­ки подкупить белых, удержав их от сближения с немцами, а это было чревато гораздо большим риском, чем приход к власти большевиков.

В течение восьми месяцев своего существования Временное правительство издало множество законов, но успехов добилось весьма скромных. Роль первого министра взял на себя Керен­ский — популист, в прошлом адвокат. Став во главе кабинета, он ринулся на фронт воодушевлять дрогнувшую духом армию. В июне русская армия, словно очнувшись от спячки, совершила последнее наступление на австрийские войска, которые немед­ленно получили подкрепление в виде нескольких немецких ди­визий. При виде немецкой серой формы русские обратились в бегство. В июле большевики подняли путч. Временное прави­тельство отреагировало на него весьма жестко. Ленину при­шлось бежать в Финляндию (имеется в виду шалаш в Разливе.— Примеч. ред.), а Троцкий и другие коммунистические главари оказались за решеткой. Осведомленный о махинациях Парвуса, Керенский собирался привлечь ленинскую клику к суду по обви­ нению в государственной измене и заговоре как «немецких агентов», но поскольку во многих местах России зашевелились белые контрреволюционеры (оставшиеся верными царю мо­нархисты), он удержался от преследования большевиков и вы­пустил их из тюрем. Логика отчаяния заставила Керенского во­образить, что он сможет использовать красных агитаторов как союзников в борьбе с монархической контрреволюцией.

Между тем морские державы решили, что настало время сме­нить программу действий и перейти ко второму (большевист­скому) варианту Германия и «силы, стоявшие за Гельфандом», платили им на Западе, и есть убедительные доказательства того, что Уолл-стрит им платил на Востоке: скрываясь за гуманитарным фасадом «Военного Совета Красного Креста», американские капиталисты переводили значительные суммы на поддержку русской револю­ции. Организация Дж. П. Моргана и круги, связанные с Федеральным резервным комитетом Ныо-Йорка, представляли Со­вет, плативший Керенскому после мая 1917 года, а потом, если верить статье в газете «Вашингтон пост» (2 февраля 1918 года), начали платить большевикам (80). В сентябре 1917 года британ­ский посол в России Бьюкенен доложил своему правительству, что одни только большевики «выступают с отчетливо опреде­ленной политической программой и представляют собой ком­пактное и хорошо организованное меньшинство... Если у прави­тельства не хватит сил подавить большевиков и оно лишится поддержки в Советах, то единственной альтернативой станет большевистское правительство» (81).

Месяцем позже большевики — маргинальное движение, не пользовавшееся никакой народной поддержкой и составляв­шие «какую-то треть социалистических партий» (82), — без еди­ного выстрела захватили власть.

В тот день, когда произошла революция, по Невскому про­спекту, как обычно, гуляли хорошо одетые люди и, смеясь, говорили, что власть большевиков не продержится и трех дней. Богатые люди, проезжая в экипажах, бранили солдат, а те, «вяло оправдываясь, смущенно улыбались в ответ» (83).

Впереди были пять лет опустошительной гражданской войны.

В марте 1918 года большевистская Россия подписала в Бре­сте тяжелый и унизительный мир с германскими генералами. Уступая жадности немцев, Россия пожертвовала Украиной и Прибалтикой, а также согласилась выплачивать репарации золотом. На Восточном фронте наступило затишье, и дивизии рейха можно было теперь без помех перебрасывать обратно во Францию... но морские державы не дремали.

Британцы, трезво взвешивая вероятности перечисленных выше сценариев, ждали развязки, не пуская течение событий на самотек. Бреши на Западном фронте были заткнуты американ­ской пехотой. Не было случайным совпадением, что Америка вступила в войну в апреле 1917 года, когда русский фронт дал трещину. «Важный факт заключается в том, что в апреле 1917 го­да Британия была близка к поражению, и на этом основании в войну вступили Соединенные Штаты» (84).

Американская интервенция на стороне британцев была про­изведена весьма умело. Американцы отказались выполнить тре­бования немцев оказать давление на Британию, с тем чтобы по­следняя прекратила противоправную блокаду рейха. Своим отказом Америка не оставила Германии выбора — началась под­водная война, официально объявленная 31 января 1917 года. Предполагаемые нападения подводных лодок на американские грузовые корабли, шедшие мощным потоком к берегам Европы и поставлявшие огромные количества оружия и военного сна­ряжения воюющим союзникам, явились подходящим предло­гом для разрыва дипломатических отношений с германским рейхом и в конце концов к объявлению войны. Задолго до это­го был преднамеренно создан предлог, casus belli (для возбужде­ния массового патриотизма) — потопление британского лайне­ра «Лузитания», который попросту подставили под удар немецкой субмарины в мае 1915 года (85).

Германии удалось в течение двух лет (с 1915-го по 1917 год) оттягивать вступление Америки в войну. Подводные лодки прекратили бесчинствовать, были выплачены репарации и принесены извинения, но (к 1917 году) время уже истекло (86).

Последовательность событий вкратце такова: 22 февраля в Рос­сии начинается революция, царь отрекся от престола 2 марта, приезд Ленина намечается на 27 марта, Троцкого арестовывают 1 апреля, 6 апреля президент Вильсон объявляет войну Герма­нии, а 9 апреля Ленин прибывает в Россию; Троцкий появляет­ся в Петербурге 18 мая; командующий американскими экспеди­ционными силами генерал Першинг отплывает в Европу 29 мая 1917 года. 3 марта Россия и Германия подписывают перемирие, после чего подготовленные и укомплектованные американские воинские соединения начинают волнами (по 330 тысяч человек ежемесячно) высаживаться в Европе (87). К ноябрю 1918 года их численность превысила 2 миллиона солдат и офицеров (88).

Последние дни Америки: от республики к агрессивной империи

В последней четверти 1916 года союзники стали нуждаться не только в американских поставках, но и в американских фи­нансах.

И наконец, в 1917 году произошло решающее событие — Бри­тания, которая стояла на грани банкротства после первого на­тиска на центральный регион, начала постепенно передавать права верховного военного командования великой осадой бо­лее выносливому и более свежему — в военном и экономическом отношении — исполину, Соединенным Штатам Америки. Это было сделано с полным пониманием того, что Британия, как бо­лее опытный игрок, навсегда сохранит за собой исключитель­ное право на участие в стратегическом руководстве осадой.

Приняв на себя эту ответственность и отправив войска на европейский театр военных действий, Америка вполне созна­тельно взяла на себя обязанности имперской державы. То была знаменательная и зловещая передача эстафеты от одной англоязычной островной державы к другой. Это решение