миллиона – в КОМКОНе-1. Вы имеете что-то против этой организации?
И.Бромберг: -Слава богу, нет. Благородные люди. Возвышенные цели.
Т.Сумбхаи: -Да? Гм… Что ж, пусть так… Отлично. Теперь - КОМКОН-2. Это - около полумиллиона человек.
И.Бромберг: -Страшно даже вообразить! Целая армия заговорщиков!
Т.Сумбхаи: -Пропускаю замечание… Двести тысяч из них – историки и социологи, культуроведы и лингвисты, ботаники и зоологи, мирно сидящие в тиши земных кабинетов и обрабатывающие информацию, получаемую с других планет. В чем эти люди обвиняются Вами и Вашими друзьями?
И.Бромберг: -Дальше, прошу вас…
Т.Сумбхаи: -Конечно. Еще около двухсот тысяч сотрудников внимательно отслеживают обстановку во вселенной на предмет возможной угрозы земле. По вашему мнению, это предосудительно?
И.Бромберг: -О! Вот тут у меня есть масса крайне неприятных для вашей конторы соображений. Но сегодня речь не об этом, продолжайте, пожалуйста.
Т.Сумбхаи: -Продолжаю. Сто тысяч работают на Земле и во Внеземелье, обслуживая транспортные средства, технические станции, полигоны по подготовке прогрессоров и так далее.
И.Бромберг: -Пропустим техперсонал. Далее.
Т.Сумбхаи: -Остаются приблизительно пять с половиной тысяч прогрессоров. Из них четыре с половиной тысячи постоянно находятся либо на полигонах, где проходят переподготовку, либо на отдыхе и рекондиционировании. И только тысяча непосредственно работает на других населенных планетах. А вот взгляните на экран. На Гиганде сейчас находятся семнадцать агентов, шесть из них отзываем, двенадцать забрасываем. На Саракше – вообще двое! Одного отзываем, одиннадцать внедряем. Много?!
Не мне говорить вам, профессиональному историку, что прогрессорство даёт землянам бесценные сведения о нас самих. (К слову, вы, обществоведы, эти сведения так и не научились толком использовать). Поймите же Исаак, прогрессорство не случайно, в нем воплощён один из основных подсознательных инстинктов человечества. Прошлое нашей планеты грязно и кроваво. Земляне считают себя обязанными помогать другим, оттого что нам в свое время не помог никто.
И.Бромберг: -Сомнительный тезис.
Т.Сумбхаи: -Но это так. И всё же прошу ответить на два вопроса. Первое. Вы пришли с запросами по деятельности прогрессоров на других планетах. Предоставил ли я вам всю запрошенную информацию?
И.Бромберг: -Да. Даже не ожидал ничего подобного от сего учреждения. Очевидно, реликты порядочности тут еще сохраняются.
Т.Сумбхаи: -Ну, вот видите. Второй вопрос: считаете ли вы прогрессорскую деятельность вне Земли пропорциональной все мощи земной цивилизации?
И.Бромберг: -Э нет! Ничего подобного я и не утверждал! В виду имелось совсем другое…
Здравствуй, Да!
Что-то на душе тревожно… Ты давно не писал – целых пять дней прошло. Не заболел ли? Мы за тебя волнуемся!
Аги и Оки
Уважаемые читатели, хотела бы честно предупредить, что никаких сведений о том, как происходили ниже описанные события, у меня нет и быть не может. Предлагаемый вам ниже текст является нарочитой переделкой произведения бр.Стругацких и в какой-то степени аллюзией на их рассказ из сборника 'Полдень 22 век'. Этот текст намеренно перенасыщен стилистическими фигурами, содержащими явное указание на литературные фрагменты творчества Аркадия и Бориса Стругацких. Зачем я это сделала? Полагаю, Вам это будет совершенно ясно после прочтения...
В лагуне стоял настоящий поселок на плотах и сваях. С первого взгляда сваи казались бамбуковыми, но их сверхъестественная толщина вызывала подозрения, которые, впоследствии, подтверждались – декорированный бетон, конечно. На сваях лежал прочнейший настил, обшитый гладкими некрашеными досками. На настиле располагались постройки из бамбука – вот тут уж настоящего, без сомнений. Постройки были разными: жилые домики, открытые веранды, кухоньки… Все прочно, элегантно, аккуратно.
Обычно компании и семьи оформляли заказ на проведение здесь выходных. В десятый-одиннадцатый дни недели тут бывало полным-полно веселья и купаний в бассейнах, от конусовидных тростниковых крыш большой столовой и маленьких кухонь поднимались вкусные дымки. Вот как сейчас.
На большой веранде звучала музыка, там увлеченно играли (танцевали?) в 'лягушек на листьях кувшинки'. Никто не обращал внимания на то, как Гакха Адзи безуспешно обучала Лунина правилам этой задорной игры-танца. Всеслав оказался никудышным учеником. От своей бестолковости он затосковал, решительно замотал головой и, увлекая за собой Адзи, двинулся прочь, избегая столкновения с быстро скользящими парами.
-Безнадежен. –мрачно объявил он. –Клинический случай. Не тратьте времени, Адзи. С пением и танцами у меня с детства было… того… в смысле – не того… Знаете, почему-то во всем мире матерям кажется, что их дети – самые одаренные.
-Разве бывает по-другому? –удивилась девушка.
-Может, и бывает, но моя мама не была исключением. Когда мне исполнилось пять лет, мы пошли на прослушивание к старенькому учителю в музыкальной школе нашего провинциального городка. Знаете, что он сказал маме, выслушав ее сына и придя в полный восторг? «Такого ошеломляющего, уникального, абсолютного отсутствия музыкального слуха и восприятия мелодии в жизни не встречал! Это не может не быть чем-то щедро компенсировано природой! У вашего сына обязательно должен быть какой-то талант! Учите его рисованию!»
Адзи от души рассмеялась. Они прошли по выгнутому, словно спина рассерженного кота, мостику и оказались на покачивающемся плотике. На нем располагалась уютная открытая беседка с плетеными камышово-бамбуковыми диванчиками и круглым столиком.
-Давайте присядем. Я прихватил сок и бокалы. – сказал Всеслав. –Налить?
-Да, пожалуйста… Вам здесь не нравится?
-Почему? –искренне удивился Лунин. –Замечательно! Только вот затея с вовлечением меня в 'лягушки' была обречена на корню. А вы выпейте сок и идите доигрывать.
-Прогоняете?
