Так и бредут они, тянут нелегкую солдатскую лямку. И не замечают, что тень от деревьев раздвоилась и, прячась в шуме дождя пять бесформенных фигур приблизились к часовым. Трое встали в оборону, готовые прийти на помощь товарищам, а двое напали сзади на часовых. Не смогли те оказать достойного сопротивления нападавшим. Все как учили в школе. Сначала удар в легкое сзади, под сердце, потом по горлу - от уха до уха. И тихо, придерживая руки, чтобы в судороге предсмертной не нажали скрюченные пальцы на спусковой крючок, опускают их на землю.
Один из раненных дергается. Ему - контрольный удар ножа в сердце. Оружие с собой, по карманам проверить, что там интересного - все с собой, дома разберемся. И все побежали к трубе. На расстоянии ста метров друг от друга привязывают термитные шашки. Времени мало. Шашки сами по себе небольшие, толстостенную трубу прожжет быстро, а там уже взрыв закончит свое дело. По три шашки на трубу - для надежности. И везде на шашках стоит маркировка, что сделано в Китае. И маленькая красная звездочка. Может, что и уцелеет от взрыва. То-то эксперты порадуются, что Китай поддерживает русских партизан.
На другой трубе и на ЛЭП также все сделано. Все одновременно. Также одновременно и отошли.
Никакой радиосвязи. Полное молчание в эфире. Ровно в 4.00 подрыв на трех объектах. Кто сказал, что диверсия не актуальна? Еще как актуальна! Мы Иваном наблюдали за небом. Не слышали взрывов, а вот два фонтана огня, которые одновременно поднялись за лесом в дождливое небо, увидели!!!
- Красиво, доложу я вам. Николай Владимирович! Ради этого и стоит жить! - Иван Николаевич улыбался. В темноте было видно как зубы блестели.
- Ну, а теперь, дождемся людей, и уходим. Далеко уходим.
Через час четыре машины разъезжались в разные стороны. Не было оружия в машинах на виду. Рыбаки. Немного речной рыбы, мокрые удочки, вымокшие, злые, немного выпившие мужики. Нет клёва, хоть удавись! Из-за дождя рыба ушла на глубину. Чертов прогноз погоды! И чертова эта 'гидра из метеоцентра'! Бисова баба!
17.
Так и мы катили на привычной нам 'буханке' в сторону райцентра. На въезде в город блок-пост. ГАИ и американцы. Побратались, значит. Паразит паразита видит издалека.
- Откуда?
- С рыбалки, командир!
- С рыбалки? - голос недоверчив.
- Да, эвон, прогнозу погоды поверили. Решили рыбы наловить. Ничего. Только тина и полные сапоги воды.
И точно у мужиков морды расстроенные. Одежда мокрая, и водкой от всех пахнет. Заглянули для порядку, фонарем посветили. Мокрые снасти и больше ничего. На виду ничего.
И снова смена адресов, смена документов. Если вспомнить за всю войну кем я только не был. Наверное, под тысячу фамилий получится. И возраст менялся, и гримироваться научился. Жизнь многому научит, было бы желание. А учиться никогда не поздно. Изредка приходили скупые весточки от родных.
Вот и на очередной ночевке пришел связной и молча передал мне свернутую бумагу. Я развернул, и сердце ухнуло куда-то вниз. Почерк жены. Закурил. Письмо было адресовано вроде как сестре, но я-то понимал, о чем идет речь. Конспирация. Я втянул жену и сына в эти игры. Прочитал. Закурил. Достал фляжку, сделал добрый глоток водки. Миненко молча смотрел на меня. Я закусил глоток водки сигаретным дымом.
- Как они? Все в порядке?
Я кивнул.
- Жене поменяли документы, сыну тоже. И снова они поехали только вглубь Сибири. На мою родину - станция Солянка Рыбинского района Красноярского края. Устроилась работать бухгалтером в хлебопункт. Все поближе к продуктам. Сын учился в школе. Понимает все. Откликается на новое имя, завел новых товарищей. Успел несколько раз подраться с соседней деревней Новая Камала. Ничего страшного. Солянские с камалинскими всегда 'хлестались'. Только вот они бы объединились, да, навешали кому надо люлей. А так - все в порядке. Главное, чтобы сын не забыл кто он на самом деле. И, что батя не бросил их и не забыл. А надо так... так надо. Чтобы помнил об этом и понимал это.
Иван закурил.
- Все нормально будет. Владимирович, чую, что все добром наше дело кончится. Не верил бы - не встрял бы. У самого сердце за семью не на месте, а что поделаешь. А вот насчет того, чтобы объединиться, да дать по шее кому надо, была у меня одна история... Помнишь, было время, когда в моде были длинные мохеровые шарфы. Сначала индийские. А потом народ сам приспособился их вязать.
- Помню. И что? - я недоумевал.
- Как-то по случаю, еще, будучи курсантом. Я сидел в одной кафешке в увольнении. Знамо дело - по гражданке, сижу с барышней лясы точу, само обаяние, ни на кого не смотрю. Кроме двух бездонных глаз юной прелестницы. Неподалеку были две компании и вот там мужики что-то там повздорили. Все в добром подпитии были. Ну, шумят они, и да, их проблемы. Мне нужно было за короткий срок добиться взаимной симпатии барышни. И вот эти мужики пошли на выход, оделись и в гардеробе уже одетые 'бушлатятся'. Что-то не поделили. А мужички -то, так себе. Росту малого, больше как петухи крутятся. Больше дуются перед друг другом. Тут из зала выходит еще один мужик. Высокий такой, осанистый. Росту под пару метров, да и килограммов под сто двадцать. Кулаки, что гири пудовые. Он неспеша одевается. Шапка-формовка норковая, крутая такая по тем временам. Шарф мохеровый длинный вокруг шеи на один оборот обернул, больший денег стоил тогда. Пальто. Не застегиваясь, подходит к этим двум шмыкодявкам и таким густым, хозяйским баритоном, мол, чего вы тут сопляки шумите, солидным людям отдыхать мешаете! Эти двое, не сговариваясь, прыгают, хватают каждый за ближний конец шарфа и резко тянут в разные стороны. Шарф обернут вокруг шеи. Мужик падает как подкошенный, хватается за шею, пытается петлю растянуть. Эти двое бьют его в живот, тот складывается по полам. Потом еще удар в пах. Один сдергивает шапку, второй рвет ремешок на часах и они удирают. Вот и получается, что когда они дрались, но резко сплотились против большого врага.
- А не в сговоре они были? Как думаешь? Чтобы вот так выманить какого-нибудь простачка? - я засомневался в его рассказе.
- Не думаю. - Иван покачал головой. - Последнее время часто думаю над этой историей. Но мне понравилось как они не сговариваясь, синхронно, дернули за шарф. И гигант, а он по сравнению с ним был Голиаф, рухнул. Ну, а потом удары в уязвимые места. В незащищенный живот и пах. И гигант стал просто организмом. Ну, и потом они рванули у него шапку и часы - тоже неплохо.
- Знаешь, оккупация длится уже больше года, а что-то я не вижу, чтобы народ-то сильно объединялся против врага. Одним наркоманам нравится, да 'голубым'. Остальным тоже неплохо.
- Ну, а что хочешь, Владимирович! Как уничтожить большое количество противника, завоевать его территорию, при этом, не вступая в боевые действия с ним, и не нести потери?
- Как? Просто нанести ракетно-бомбовый удар, желательно, чтобы боеголовки были с расщепляющимися материалами. В данном случае, как ты обрисовал, нейтронное оружие. Людей нет, минимальное заражение местности, минимальный ущерб зданиям и сооружениям... Все как в том анекдоте. Спорят русский и американский президенты. Американец: 'Если будете выёживаться - мы на вас нейтронную бомбу сбросим. Людей нет, а ценности есть!' Наш смеётся, отмахивается от него: 'Фигня! Будете вы выёживаться, мы на вас полк прапорщиков сбросим! Люди есть, а ценностей нет!'
- Ни фига ты в оперативной стратегии не мыслишь, полковник! Дай народу героин, дешевый, доступный, много, и у этой территории, народа, нет будущего. Все завоевания, все достижения этого народа можно забыть. О них потом будут ходить мифы, искаженная история. Все уйдет по вене. Наркоману ничего
