– Думал, не дождусь… Ну как, удачно? – тихонько спросил Василий Севастьянович.
Хантер молча кивнул головой. И на следующий вопрос ответил неопределенным жестом. Старик не стал расспрашивать дальше. Ежику понятно: служба у парня такая, что болтливые на ней не задерживаются.
Глава 5
ЗНАМЯ ЦВЕТА КРОВИ
Агент Мартин полностью потерял чувство времени – ему казалось, что бой длится много часов и будет длиться еще вечность. Всю оставшуюся жизнь. Их жизнь.
Раскалившийся металл автомата обжигал руки, правое плечо превратилось в сплошной синяк, Мартынов стрелял по фигурам, короткими перебежками приближавшимся к доту, они вжимались в землю и стреляли в ответ, потом снова перебегали но некоторые, не сумев разминуться с буравящим воздух свинцом, оставались лежать неподвижно.
Казалось, так будет бесконечно. Но лишь казалось: вычислив «мертвые», непростреливаемые зоны, противник подбирался всё ближе..
Дышалось тяжело – систему принудительной вентиляции Диана отключила почти сразу. Пропитанный пороховой гарью воздух впивался в легкие тысячами крохотных зазубренных крючочков. И отчего-то оставлял кислый металлический привкус во рту…
Потом – неожиданно – всё закончилось. Вернее, замерзло в неустойчивом равновесии. Смолкла стрельба, пятнистые фигуры не попадали больше в прорезь прицела.
Небольшая пауза – и зазвучал голос. Холодный, спокойный, усиленный мегафоном голос Сапсана.
Им давали пять минут на раздумья – не больше и не меньше. А потом в действие будет дистанционно приведена система самоликвидации дота. Если, конечно, они не предпочтут отпереть дверь и убраться по оставленной им дорожке отхода…
– Блефует, – сказала Диана, не отрываясь от амбразуры. Ни она, ни Мартынов не расслаблялись, понимали: переговоры – лучший способ отвлечь внимание. – Ему просто нечем вскрыть дверь, а время работает на…
Она не договорила. Обернулась прыжком, вскидывая автомат.
Стол, исполнявший сейчас функции патологоанатомического, опрокинулся. По полу, сцепившись, катались два человека. Хотя один из них человека напоминал уже мало…
Шансов никаких, но я бросаюсь вперед, монстр вцепляется в меня, когтистые лапы полосуют мне плечи, мир со звоном раскалывается на миллион кусков, острых, режущих до кости, это зеркало, я всего лишь разбил зеркало, не стоит воевать с отражениями, настоящий монстр за спиной – поворачиваюсь, и вижу его оскал, и скалюсь в ответ… Потом он оказывается рядом, или я оказываюсь рядом с ним, густая шерсть забивает мне глотку, я пытаюсь дотянуться, добраться зубами до его горла и добираюсь, крик сменяется хрипящим бульканьем – или это журчит кровь? – неважно, Скалли лежит на спине и смотрит вверх мертвыми глазами, он весь в крови, но жив, так просто они не умирают, потом я оборачиваюсь: надо мной Диана – нет, Эльза, ее зовут Эльза! – оружие в ее руках тянется ко мне и никак не может дотянуться, лишь черный провал дула становится всё больше, всё шире, наползает бездонной темной пропастью, потом в нем вспыхивает обжигающе-яркая звезда, и еще, и еще, если звезды зажигают, это кому-нибудь нужно; спасибо, Эльза! – хочу крикнуть я, но не…
Одежда лопалась, расползалась по швам. Мышечная масса существа прирастала стремительно, и столь же стремительно вытягивалась, густела темная, почти черная шерсть.
Диана, мгновенно оказавшаяся рядом, медлила непозволительно долго. Секунды две или три. И лишь когда из глотки доктора Скалли ударила струя крови – тугая, ярко-алая, автомат взорвался очередью.
Мартынов застыл, оцепенел.
И, казалось ему, так же застыло и оцепенело всё вокруг. Автоматные гильзы медленно, тягуче летели к полу, словно воздух стал густым и вязким сиропом. Медленно наклонялась Диана, протянув руку к Скалли, – и всё не могла дотянуться. Но медленнее всего умирало существо…
Наверное, в эти резиново растянувшиеся секунды их могли прикончить легко и просто. Подобраться к покинутым амбразурам и забросать дот гранатами или вымести всё живое автоматным огнем. Не подобрались, не забросали, не вымели…
Потом Геннадий понял, что взрывы и стрельба отнюдь не застрявшее в ушах эхо недавнего боя, что снаружи и в самом деле что-то происходит, – понял и никак не отреагировал. Не мог оторвать взгляда от темно-красного провала глотки Скалли – Диана наконец вытащила доктора из-под агонизирующего существа.
Прошла целая вечность, пока он опустился на колени рядом с затихшей тушей, осторожно взялся не то за лапу, не то за руку – пальцы из густой шерсти торчали почти человеческие, лишь ногти странно утолщенные, начавшие менять форму, заостряться…
Он рассматривал эту руку-лапу, словно ничего важнее её не осталось на свете, – а на самом деле просто не мог заставить себя взглянуть на лицо (морду?), взглянуть и увидеть, во что превратились знакомые черты.
Гена не обратил внимания, что звуки боя снаружи стихли. Проигнорировал стук чем-то тяжелым в бронедверь и тягучий скрип штурвала. Лишь когда бункер наполнился шумом и движением, агент Мартин медленно повернул голову.
– Герои Бреста, часть вторая, – констатировал вошедший первым человек в камуфляже и с оружием, обежав цепким взглядом бункер.
– Не слишком ты спешил, – сказала Диана с неожиданной злостью.
– Техническая накладка, – пожал плечами человек, нимало не смущаясь. Несмотря на внешнюю молодость, у него были седые виски. И когда-то сломанный «боксерский» нос… И, показалось Мартынову, глаза убийцы.
Гена ничего не понял из их разговора, смысл знакомых слов куда-то ускользал… Человек с глазами убийцы нагнулся над существом, сказал одобрительно:
– Удачно сработала, успела… Только-только перекидываться начал.
Агенту Мартину остро захотелось выстрелить в голову человеку. Не выстрелил. Так и стоял на коленях над телом Морфанта. Над телом давнего друга Сереги. Над телом кукушонка, оказавшегося в гнезде хищных свирепых орлов…
Сумерки подкрадывались к Лесогорску медленно, осторожно, словно хищник к мирно пасущейся корове.
Во временном штабе сидели двое – Лесник и Мартынов, и Гене уже не казалось, что у руководителя операции глаза убийцы, – просто глаза смертельно уставшего человека.
Впрочем, руководить Леснику осталось недолго. В Лесогорск вскоре прибывали высшие чины Инквизиции – взять на себя руководство финальным этапом полностью подготовленной операции и вставить фитиль растяпам– подчиненным за как-то сумевшего ускользнуть изменника Сапсана… Лесник ожидал грядущих служебных неприятностей с философским спокойствием, могло обернуться и хуже…
Время тянулось тягуче, медленно. Лесник перебирал разрозненные листы из архива Синягина. Гена Мартынов сидел рядом. Просто сидел молчал, смотрел в никуда отсутствующим взглядом.
Лесник не приставал с вопросами, понимал: парню надо прийти в себя.
Когда друг детства превращается в косматую тварь и пытается добраться клыками до горла, хорошего настроения ждать не приходится… И если бы не выстрел Дианы… Вернее, полтора десятка выстрелов – новое тело Кукушонка отличалось кошачьей живучестью.
И тут же, словно откликом на недавнее воспоминания, под руку Леснику попала пожелтевшая вырезка, повествующая о не боящемся пуль медведе. Он прочитал, хмыкнул, протянул Мартынову, помаленьку выходящему из прострации. Пусть хоть чем-нибудь отвлечется.
– Прочти. Если отделить мух от котлет – любопытное совпадение получается.
Мартынов начал читать…
