Атархи по очереди играли роль заместителей арха во время его отлучек или в случае смерти (до выборов нового). При угрозе войны Совет Цитадели сокращался до арха и двух атархов, с тем, чтобы все решения принимались быстрее.
Одно место атарха прочно занимал глава факультета снов, по прозвищу Страшный Сон – человек, искушенный в интригах и заговорах. Атарх был тот еще пройдоха, но дело свое знал. Мафия, обнаглевшая при его предшественнике, оказалась перед неприятным выбором: вымереть или исчезнуть. Они предпочли второй вариант: кто эмигрировал, а кто спешно свернул преступную деятельность, перейдя к легальному бизнесу. Награбленные ранее средства вполне позволяли это сделать. Воров подручные атарха почти не ловили, предоставляя это обычной страже, зато целенаправленно изводили скупщиков краденого. У них и добра всякого конфисковать можно куда больше, а ведь конфискованное имущество идет целиком в казну факультета. В результате жулики сбивались с ног в поисках, кому бы сбыть награбленное, и быстрее попадались в руки стражи. Зато разного рода вороватых чиновников атарх почему-то не трогал, разве что слегка 'ощипывал' перышки у тех, кто слишком жирел, и следил, чтобы они не объединились в организованную силу, в новую мафию.
Второе место занимал атарх огня, но кресло под ним шаталось. Дело в том, что город давно не воевал, а с ролью стражников и охранников вполне справлялись обычные бойцы. Все, конечно, понимали, что мир имеет обыкновение сменяться войной в тот самый момент, когда начинают экономить на армии. Но это понимание оставалось чисто теоретическим, а денежный вопрос – очень даже практическим. По всему выходило так, что второй атарх скоро должен смениться.
Молодой иерарх воды вовсю наслаждался жизнью, 'положив орган' на дальнейшую карьеру, вполне довольный единственным голосом в Совете. На место нового атарха претендовали лишь главы факультетов воздуха и света.
По большей части борьба выражалась в экономической конкуренции. На данный момент оба сектора приносили Школе примерно одинаковый доход, и обе группировки пытались отвоевать друг у друга позиции в магической 'экономике'. 'Ветряки' издавна занимались перевозками по воздуху, включая левитацию и почту. Они также были нужны для управления погодой. 'Светляки' до последней поры прочно удерживали сектор развлечений.
Но 'ветряки' ухитрились наладить выпуск гоночных 'ковров-самолетов'. Повальное увлечение богатой публики новой забавой серьезно пошатнуло позиции иерарха света. За счет этого факультет воздуха пока выигрывал конкуренцию, но мода на воздушные гонки могла в любой момент пройти также внезапно, как появилась.
Так уж получается, что везде, где возникает различие между людьми, появляется и хвастовство, и зависть, и желание получить власть, благодаря такому различию. Стихии далеко не равны по своим свойствам. Это неравенство влияло на жизнь взрослых магов, а дети им всячески подражали.
Кроты задирали носы, щеголяя дорогой одеждой, амулетами и побрякушками. Огненные постоянно нарывались на драки. Вся школа ненавидела сонь за доносы и любовь к чужим секретам. Светляков и водяных наоборот, привечали: первые вечно устраивали веселые розыгрыши и фокусы, а вторые оставались неисчерпаемым источником выпивки, особенно популярной у студентов постарше. Ветряки по какой-то причине пользовались репутацией наиболее дисциплинированных и надежных, за что их часто назначали на должность судей в играх и на другие ответственные посты.
Огни, воды и медно-рыжая девушка
Иерарх воздуха неторопливо шествовал по дорожке, огибавшей кольцом Башню Ветра. На каждый его шаг приходилось примерно три-четыре шага Алии. И дело было не столько в длине ног, сколько в темпераменте: молодая волшебница не могла заставить себя передвигаться медленно. Она прямо-таки порхала вокруг старика. Это было похоже на то, как суетливый дрозд вьется вокруг спокойно парящего ворона.
– Иерарх, откройте-ка секрет?
– Который, Алия?
– Когда вы принимали одного из учеников… ну помните тот крикливый малявка-воздушник?
– Да, помню, конечно, я еще не склеротик…
– Так вот мне показалось, что вы заранее знали результат. Кажется вы даже сказали что-то в этом роде…
– Было дело.
– И откуда вы знали?
Иерарх почесал затылок, нахмурил правую бровь и подозрительно покосился из-под нее на Алию. Потом сказал:
– Не такой уж это большой секрет, но было бы лучше, если бы обыватели про него не знали. Понятно?
– Да чтоб мне больше ни одной капсулы не разбить! – горячо поклялась волшебница.
– Хорошо. Видишь ли, маленькие дети воспринимают мир немного не так, как взрослые. Они улавливают звуки, которые мы, взрослые, не слышим, и различают цвета, которых мы уже не видим. Чуть-чуть больше зеленых и красных оттенков, меньше синего. Со временем чувства меняются, но так плавно, что человек этого не замечает. Помнишь мы смотрели воспоминания ребенка и родителей?
– Ну мне то еще рано быть склеротичкой, – хихикнула Алия.
– В этих воспоминаниях, помимо прочих различий, был немного разный цвет неба. У ребенка оно имело чуть более желтоватый оттенок.
– Ну надо же, а я ничего такого не заметила!
– Умение различать малейшие оттенки зачастую от природы присуще магам света. Благодаря этому, я понял, что имею дело с воспоминаниями о реальных событиях, а вовсе не с тем, с чем обычно… ну ты понимаешь.
– Да, конечно: вы имеете в виду ложные ранние воспоминания.
– Именно. Часто люди путают то, что с ними случалось в детстве, и то, в чем они себя убедили потом. Есть много родителей, которые замечают какой-нибудь необычный случай с их ребенком, принимают его за проявление магических способностей, потом рассказывают ему свои наблюдения, что-то домысливают, что- то домысливает он сам, и получается такая каша из былого и небывалого…
Большой фонтан (один из немногих в секторе воздуха) располагался неподалеку от Башни Ветра. Малышня играла поблизости, но брызг они избегали, ведь погода стояла еще весьма прохладная. Лишь один шалун, похоже, не боялся промокнуть и норовил облить сверстников. Алия поежилась, представив себя попавшей под ледяные брызги.
– Иерарх, по-моему бандит в фонтане – это тот, про кого мы только что говорили. Возится в ледяной воде, как будто водный, а не воздушный. А что если он двойной?
Иерарх снова изобразил свой 'коронный' взгляд из-под нахмуренной брови, на этот раз направив его в сторону детей.
– Ну… это, конечно, один из косвенных признаков… 'огненные' детишки поустойчивее к ожогам, водные – к холодной сырости, воздушные – к сквознякам… но все это очень ненадежно. Ты ведь знаешь, что вторая стихия в таком возрасте очень редко выявляется…
– А если проверить?
– Хе-хе, кое-кому неймется. Это же совершенно не к спеху… Ну хорошо, хорошо, раз тебя разбирает любопытство, ступай да проверь… только я ведь не 'водяной', и ты – тоже, придется тебе поискать кого- нибудь. Да хотя бы хахаля своего попроси. Ваши отношения напоминают мне об одной своенравной особе, которую я знал много, много лет назад…
Иерарх договаривал уже в спину уходящей волшебнице. Алия чуть покраснела и фыркнула. Старик имел в виду Джерра – одного студента-старшекурсника из 'водяных', с которым у Алии были довольно
