коротко обрисована ситуация и требования к помещению для проекта. Серегин кивал, что-то записывал в свой органайзер, потом обменялся с Пионерогероевой телефонами. После этого он что-то вспомнил и предложил руководителю проекта посмотреть два адреса, по которым корпорация вела свои девелоперские проекты – очевидно, там были конструкции из железобетона и стекла.
Босс подробностей уже не вынес и, выталкивая Серегина из кабинета обратно на совещание, с которого тот был призван, торопливо брякнул:
– Ну, об этом всем вы договоритесь в горизонтальном положении.
Пионерогероева, не высмеяв запас по поводу президентских скачек, опять зашлась хохотом. Серегин, оторопевший вначале, тоже рассмеялся.
– Ну, в смысле, – президент Великой корпорации заулыбался, – в смысле того, что эти технические мелочи уже без меня, и моих вертикальных вливаний не требуется.
Глава 18. Особенности проведения легализации в условиях
партизанской войны
Меморандум уже два дня лежал на столе президента. Реакции на него не поступало, прогнозируемой встречи Безбашнева с младшими партнерами тоже не случилось. „Пока не случилось“, – думала Пионерогероева. После невольной своей вспышки она не возвращалась к этому вопросу, ожидая действий со стороны заказчика проекта. Сегодня вечером была назначена встреча президента с профурсетологом Правдолюбовой. Пионерогероева держала паузу.
Бывшая коллега позвонила, когда Пионерогероева направлялась домой.
– Кажется, я ему не понравилась, – грустно начала Правдолю-бова.
– Ну, в чем дело?
– Не знаю, он был очень сух и даже строг. Ничего особенно не спрашивал. Может, я где-то не попала в его ожидания. Может, не так на вопрос ответила.
Правдолюбова кратко пересказала свой разговор с Безбашневым, особенно упирая на то, что босс не радовался ее появлению, как дитя.
– Правдолюбова, ну сколько раз можно тебе повторять – ты же не золотой червонец, чтобы тебя все любили, – с досадой прокомментировала Пионерогероева эту встречу. Хотя напряг возник, еще и какой. Если ее расчеты не оправдались и Безбашнев не одобрит кандидатуру Правдолюбовой, ей придется потратить еще кучу времени на поиски другого директора профурсетинга. Но ведь работать ей, он сам сказал – набирай под себя. Так что же это за номера? В любом случае, его реакцию она узнает сегодня же.
– О чем вы договорились?
– Он сказал, что сообщит тебе свое решение. Спросил, правда, когда я выхожу на работу в проект. Ну, я сказала, что мне еще надо уволиться, отработать две недели и все такое. Он, правда, назвал мне дату через неделю. Но я скорее всего не успею, да и решение он должен мне сообщить, так ведь?
– Хорошо, я выясню.
Сразу после разговора с Правдолюбовой позвонил Безбашнев, как и ожидала Пионерогероева.
– Как впечатления? – аккуратно поинтересовалась Пионероге-роева.
– Ничего. Человек профессиональный, тебе работать, что ты меня спрашиваешь? Ты же ее лучше знаешь. Считаешь, что справится – вперед.
– Я улавливаю какие-то сомнения в вашем тоне, – не сдавалась Пионерогероева.
– Я тут подумал, сейчас если статус ей определить, не обидится она потом, если мы, к примеру, бренч- менеджера привлечем, может, даже западника какого-нибудь купим?
– А почему она должна обидеться? Она идет на позицию директора по профурсетингу, или вы считаете, что не тот уровень?
– Да нет, нормально все. А что, бренч-менеджер ниже, чем директор по профурсетингу?
– Вообще-то, да, – растерялась Пионерогероева. Она предположила, что Безбашнев не одобряет кандидатуру Правдолюбовой, но он, кажется, не разбирался в том, что такое профурсетинг. – Брен-чинг – это направление, поэтому и бренч-менеджер ниже по статусу. В некоторых компаниях бренчинг просто выводят отдельно из профурсетинга. Тогда статус равный. Но это пока не наша ситуация, у нас бренч не сформирован и ничего на сегодняшний день не стуит. Эту работу надо начинать, и привлекать сразу западника будет не очень целесообразно.
– Да, ты права. Если так, то тогда все в порядке. Раз ты считаешь, что в дальнейшем с Правдолюбовой проблем не будет, если мы ее куда-нибудь сдвинем, то начинайте.
– Я не могу ничего сказать по поводу дальнейших проблем, Джан Франкович, я не ясновидящая. Я знаю, какой у этого сотрудника потенциал и опыт. Для сегодняшних задач – это то, что необходимо. А для завтрашних… Знаете, проходит определенный этап, и некоторые люди, как ступени у ракеты, отваливаются. Так не только в работе, но и в жизни случается. Поэтому на тему „сдвигать“ – это всех касается. Если вы даете добро этому кандидату, скажите по деньгам.
– Сколько она хочет? Пионерогероева назвала сумму.
– Нормально для этой позиции, договорились. С какого числа она выйдет?
– Сначала уволится, значит, через две недели, после всех елок и праздников. Вы сообщите ей о положительном решении?
– Так ты и сообщи. Ты же руководитель проекта, к тебе сотрудник нанимается.
– А у меня приказ о назначении не подписан, да и приказа о запуске до сих пор нет…
– Слушай, Пионерогероева, не надо со мной так. Значит, завтра в десять утра придешь со всеми документами по проекту. За час мы с тобой подготовимся, а потом встретимся „на троих“ – ты, я и Бейбаклушкина. Вернее, знаешь, давай „на четверых“ – ты, я, Бейбаклушкина и Агриппина. Решение принято, зови свою Прав-долюбову – начинайте работать.
На следующее утро Пионерогероева в приподнятом настроении ожидала Безбашнева. Тот задерживался. Для госпожи Гадкоутен-ковой приглашение на саммит было большой неожиданностью, чем она и поделилась с Пионерогероевой.
– Вот уж не понимаю, что я там буду делать?
– Видимо, тебя как копординатора проекта привлекает, хочет показать, что ты в курсе происходящего.
– А вот этого мне бы и не хотелось. Я сохраняла с ней отношения только благодаря тому, что демонстрировала всяческую поддержку, и только за счет этого удавалось разруливать какие-то опасные ситуации. А теперь, когда все будет оглашено, неизвестно еще, что за реакцию выдаст наша несравненная хозяйка. Ты автоматом попадаешь в стан врага, девчонки, естественно уже в открытую обвиняются в заговоре и предательстве, а меня засвечивают с невыгодной стороны… – Гадкоутенкова сокрушалась не на шутку. Предстоящее событие ее расстроило, потому что в успех мероприятия она не верила и предполагала с момента „Х“ самое непредсказуемое развитие событий.
– Ой, Агриппина, – стала раздражаться Пионерогероева, которую жутко утомили стенания начальницы по кадрам Великой корпорации, – ну в каком таком свете ты предстанешь и почему ты полагаешь, что все всем станут врагами? Бейбаклушкина, конечно, стервозная дама, но не дура же окончательная, чтобы не понимать, на кого батон крошить. И потом, у нас с ней сложились действительно хорошие рабочие отношения, я во многом оказалась полезной, во многом приняла участие, мое присутствие не настораживает их. И могу сказать, что уже есть определенное доверие. Во всяком случае, в рамках текущей деятельности они, даже не знаю, кто в большей степени – он или она, обращаются с вопросами, прислушиваются, советуются. Явно какие-то сдвиги стали происходить.
– Да? А ты не подумала, что все это так расчудесно только потому, что ты работала по легенде? – оживилась Гадкоутенкова. – Если бы мы тебя впихнули сразу как внутреннего сотрудника, тебя бы съели. Ну, может, и не съели бы, но разложили по маленьким кусочкам.
– Подавились бы. Агриппина, я отдаю должное твоему пер-сональщицкому чутью, но тут ты зарываешься. Бейбаклушкины, конечно, наглые люди, но даже они прекрасно понимают, что на данном этапе без профессионалов не выехать. Маленькие преобразования, которые мы уже провели, их только в этом убедили. А я профессионал, ты это знаешь, и они это поняли. Так что война отменяется, недовольство будет, конечно, но не по поводу начала проекта. Если что и раздосадует исполнительного директора, так это „заспинные“ упражнения и отсутствие все это время информации о готовящемся перевороте.
– Посмотришь еще! – пообещала расстроенная Гадкоутенкова. Ей эта возня была вообще ни к чему. Но
