моря, ни голоса чаек не могли вырвать спящего из магически теплого мира. Ему снился кошмар, бесконечный, тревожный. Его преследовали, предавали, пытали в подземной тюрьме. Потом, заклеймили и приковали к веслу на дромоне[11]. Странное вмешательство богов спасло его. Разорвав небо и море, высшие силы пустили ко дну корабль, погубив всех преследователей.
- Христианские боги! Похоже, Морфей, повелевающий сновидениями, более сильный бог, чем Нептун, - прошептал Валент, пробудившись. Он всегда с насмешкой встречал сны. Не верил в их пророческую силу.
Ветер раздувал блестящие кудри кормчего. Беглец помахал ему рукой, сразу почувствовав холод. Собственное тело воняло грязью, солью и потом. Он поморщился.
- Что, господин? - крикнул парень.
- Доброго дня, друг мой!
Валент улыбнулся. Сказал себе мысленно: «Чары Морфея способны затянуть в пучину вечности кого угодно. Пусть он будет к нам милостив и дальше».
- Да, да! И тебе светлого утра, благородный Валент!
- Я ничего не пропустил?
- Нет. Попутный ветер, господин! - отозвался Роман. - Море спокойное, как и нужно. Все теперь будет хорошо.
Лодка шла под прямым парусом.
Юноша поступил на службу к родовитому римлянину семь лет назад и ни разу не пожалел, что судьба наградила его таким господином. Он часто говорил еретически, был зол на язык, участвовал в каких-то бесконечных интригах, но был внимателен и щедр с людьми. Уважая своего хозяина и приклоняясь перед его умом, Роман никогда не мог постичь того, что им движет. «Зачем он потерял все, что имел? Разве ему мало было земель и рабов? Теперь ведь ничего нет. Разве это разумно? Ведь папа наверняка принял бы его помощь, не будь господин так заносчив и подчинись он воли святой церкви», - рассуждал парень. Напряженность хозяина все еще беспокоила его.
- Это боги заботятся о нас. Оберегают, чтобы послать новые испытания. Суровыми они окажутся, как ты полагаешь?
- Не стоит глумиться над святым, благородный Валент. Бог един и милосерден, только наши грехи могут прогневить его. Господь слышит все и слова людские ему не безразличны.
«Иисус, защити этого человека, он не ведает, что говорит. Сохрани его господь и направь на истинный путь», - подумал Роман.
- Воздух такой холодный, что не хочется вставать. Сколько мы уже в пути? - сменил тему Валент. Глядя на встревоженное лицо слуги, он невольно подумал: «Римляне, потомки Ромула, что в ваших головах? Вы потеряли все. Ни разума, ни воли, достойной предков, вам не досталось».
- Двое суток, господин. Осталось не так много. Совсем скоро мы увидим берег. Только бы не испортилась погода. Иисус, только бы все было спокойно!
- Небо чистое. Ничего не случится. Можно даже не молиться: все будет спокойно, ничего дурного не произойдет. Разве ты сам так не говорил? Погоду я беру на себя.
- Пусть так и будет. Пройти нам осталось немного, - перекрестился Роман. Старый дух возвращался к хозяину. Это пугало и радовало одновременно.
К вечеру путешественники заметили слабую серую нить вдали. Они взялись за весла, помогая ветру, и были на берегу, когда солнце уже укрылось за горизонтом. Собранные ими ветки послужили пищей для костра, разожженного с помощью сухой серы.
Ночь прошла спокойно. Берег, очертание которого открылось с рассветом, оказался пустым. За песчаной полосой начинались камни. За ними шли редкие низкие деревья. Вдали был виден только лес.
6
После скудного завтрака, состоявшего лишь из хлеба с луком и пряного вина, Валент отправился осмотреть окрестности. Вернулся он через час. Ему удалось найти тропу, ведущую к проселочной дороге. Издалека римлянин заметил и несколько бедных повозок двигавшихся по ней к югу. Туда он и собирался направиться.
«Разорви все, наконец. Одному тебе будет легче. Может быть, мысли покинут тебя, уйдут воспоминания. Дорога по суше окажется сложней, но так ты скорей расстанешься с прошлым. А когда заживут раны, никакие силы не смогут тебя сдержать. Пусть только они заживут. Пусть только заживут», - шептал ему внутренний голос.
Небо сияло чистотой.
- Здесь мы расстанемся, Роман, - произнес Валент, положив руку на плечо слуги. Скулы господина напряглись. Дрогнула обрамлявшая их черная курчавая борода с редкой сединой.
От неожиданности юноша выронил ящерицу, с которой играл. Зеленое создание медленно поползло по песку, наслаждаясь теплом костра и не думая убегать. Удивленные глаза Романа впились в бледное лицо господина.
- Возьми этот кошелек. В нём тридцать восемь солидов[12]. Отдаю почти всё, что у меня есть. Себе я оставил только немного денег, чтобы добраться до Скупы. Там меня уже ждут. Книги я заберу с собой, остальное - тебе. Продав лодку, ты сможешь выручить еще немного. Нас обоих ждет долгое путешествие и много неизвестного впереди.
- Мы не вернемся в Италию, господин?
- Никогда. Слышишь, никогда. Я покидаю этот мир. Он сделался теперь смертельно опасным. Мой путь лежит за Дунай. Только там жизнь для меня не имеет столько риска. Дорога одна. Даже к франкам я не могу бежать[13].
- К варварам, господин?
Роман невольно представил лес с деревьями бесконечной высоты и злые, жестокие лица его обитателей. Они питаются сырым мясом, не знают семьи, они язычники и коварные воры. Они еще более свирепы, чем варвары, которых он видел на родине. В диких землях нет закона, нет порядка, нет ничего, кроме страха. Верная гибель ждет любого попавшего туда. Не даром этот суровый край породил столько жестоких народов, опустошивших и разрушивших великую империю.
Их глаза на мгновение встретились. Роман стряхнул с щеки песок и опустил взор. Валент поймал мысли слуги.
«Варвары грубы нравом, часто жестоки в своих нелепых обычаях. Но они такие же люди, как и мы, только проще и честней. Они не юлят как змеи, а говорят твердо. Они выполняют обещания, насколько я их знаю. В этом их притягательная сила и главная опасность. Разве они виновны, что мы довели свой мир до такого состояния, что он рухнул под ударами первых германских топоров? - сказал благородный римлянин одному себе. Он сам сейчас нуждался в могучей поддержке аргументов. Ничто не было известно ему наперед.
Некоторое время оба хранили молчание. Слушали треск раскаленных углей. Легкий ветерок разбрасывал по песку серый пепел. Проносясь над водой, кричали чайки.
- Да, старый друг… Наверное, это будет вечное изгнание. Иногда я думаю, что сам изгнал себя из этого распятого мира. Теперь я для тебя просто Валент. Выслушай меня до конца. Есть еще кое-что, о чем я бы хотел тебя попросить.
- Я слушаю, тебя благородный… - произнес юноша запинаясь.
Он вновь ощущал неуверенность господина, его растерянность и разбитость. «Пройдет ли это когда- нибудь? Обретет ли жизнь его смысл как прежде?»
Валент снял с руки старинный перстень и протянул Роману. На золотом украшении в ярком камне была вырезана длинноволосая дева с опущенным копьем. Две латинских буквы скрещивались на нем, образуя узор, напоминавший облака.
