Двести медимнов? Ты пойдешь в бой тяжеловооруженным пехотинцем.
У тебя нет и двухсот медимнов годового дохода? Ты будешь служить во вспомогательных частях или гребцом на боевом корабле.
Не во всей Греции установились такие нравы. Но чем сильнее в полисе было гражданское общество — тем быстрее развивался этот полис, тем большее значение имел, тем активнее становился в политике.
Еще интереснее судьба Древнего Рима. Если называть вещи своими именами, Рим возник как город беглецов из италийских племен. Те, кто не хотел или не мог жить обычной племенной жизнью, бежали в Рим. Племена исквов, эльсков, вольсков, осков, сабинян и фалисков продолжали жить своей жизнью, без всяких новомодных выдумок насчет граждан и политии.
А Рим включал в состав своей общины этих беглецов… Примерно как Соединенные Штаты Америки принимали у себя беженцев со всего мира. С конца VI века до P.X. все римские граждане были разделены на пять разрядов — по размерам имущества.
Рим вырос, завоевал всю остальную Италию, а потом и все окружающие страны от Атлантического океана до Вавилонии. Племена же исчезли… Сначала в Италии, потом и во всех остальных странах, завоеванных Римом.
Философия по-гречески — любовь к мудрости.
Уж, наверное, мудрость любили не одни эллины… Но они первыми стали любить мудрость эдак… Индивидуально.
Первым философом считается Фалес из Милета. На рубеже VII и VI веков до P.X. Фалес начал являться на торговую площадь и уверять сограждан, что весь мир возник из воды. Анаксимандр думал, что все возникло из некого мирового духа — апейрона. Анаксимен — что все из воздуха. А ста годами позже Гераклит Эфесский учил, что все на свете происходит из огня.
Рассуждения и споры и этих, и всех остальных философов напоминают репортаж из сумасшедшего дома… Но, во-первых, как-то оценят потомки наши собственные разговоры — через две с половиной тысячи лет? И даже намного раньше?
А во-вторых, философы сделали громадный шаг вперед, потому что каждый из них был уверен: индивидуальный человек может понять, как устроен мир, лишь силой своего ума. Без указания богов, без помощи предков и героев.
В те же столетия, одновременно с развитием полиса, в Иудее шла эпоха пророков. Но и пророки вовсе не сами по себе постигали какие-то истины. Каждый пророк был лишь устами Бога и говорил от Его имени. Порой пророки утверждали прямо противоположные вещи… Но это уже совсем другой вопрос. Главное же — пророк не выбирал, что ему делать и говорить. Он даже не выбирал, быть ли ему пророком. Неведомый и грозный иудейский Бог избирал его — по каким-то Ему одному ведомым основаниям.
И радоваться ли избранию — это еще был вопрос. Скажем, пророк Иона попросту сбежал, когда Бог потребовал от него стать пророком в ассирийской столице Ниневии. Бежал Иона на корабле. Бог послал страшную бурю. Чтобы не губить корабль, Иона бросается в море. Кит глотает его и носится по морям с живым человеком в желудке. Только через трое суток стойкий Иона сдается и говорит Богу, что согласен пророчествовать. Кит выплевывает Иону на берег, и тот отправляется в Ниневию исполнять волю Бога.
Чтобы быть пророком, совершенно не обязательно быть ученым, умным, крупной личностью. Наоборот. Расхристанные пророки с обезумевшими глазами всем своим видом показывали, что дело совершенно не в них. Они — только орудие Господне, способ донести до людей Его волю.
А вот философы были самыми учеными людьми своего общества. Они доходили до всего собственной головой, и общество поддерживало их: греки считали, что человек может сам понять, как и из чего устроен мир.
Европа — не географическое понятие. Европа — не континент и не остров. Европа — это такая «часть света», то есть некое условное, исторически сложившееся понятие.
Первым вел эти понятия Анаксимандр, живший еще на рубеже VII–VI веков до P.X. в Малой Азии, в городе Минете.
С точки зрения Анаксимандра, центр почти плоской, еле выпуклой Земли занимало Средиземное море, а обитаемая земля, Ойкумена, делилась на две равные части — Европу и Азию. Анаксимандр и не думал приписывать какие-то различия обитателям Европы и Азии. Сначала не думали и другие греки.
Но опыт жизни подсказывал: в Европе и в Азии живут совершенно по-разному!
В Азии — в Персии, в городах Сирии, в Египте не было частной собственности. Там была только собственность общины и собственность государства. Если человек делал карьеру и занимал в обществе высокое положение, он становился богаче. Но человек не мог иметь собственность, которая не зависела бы от общины и от государства.
В Азии не положение человека в обществе зависело от успеха в частной жизни, а богатство зависело от общественного положения.
В Азии не было граждан; все были подданными царя. У любого человека власть могла отнять его собственность, а с ним самим поступить как угодно.
Община тоже не поддерживала ни прав человека, ни его прав на собственность. Членам общины не хотелось, чтобы кто-то стоял вне общины и не зависел бы от нее.
Во всем тогдашнем мире только в двух обществах были такие же правила жизни: в самой Греции и в Римской республике. Почему именно здесь, каким путем Греция и Рим стали Европой, — ученые спорят до сих пор. Но история шла так, как она шла, — только в этих двух маленьких обществах, на полуостровах в Средиземном море, в VII–V веках до P.X. появилось гражданское общество.
В VII, в V, даже во II веке до Рождества Христова те земли, которые для нас неотъемлемо связаны со словом Европа, — Франция, Британия, Испания — вовсе не были Европой до римского завоевания. Здесь, как везде, были свои дикие и полудикие племена, свои вожди, свои общины. И никакой частной собственности, никаких граждан не было и в помине. Назвать Азией Британию и Испанию не повернется язык. Но это — и не Европа, что поделать.[80]
Эти страны стали Европой потому, что их завоевал Рим.
Греция плохо умела передавать главное в своей культуре другим народам. В конце IV века до P.X., при Александре Македонском, греки завоевали почти всю известную им Азию. Но они не смогли сделать ее Европой. У них не было механизма превращения подданных в граждан, разрушения общины, становления частной собственности.
А везде, где чужие земли завоевывали римляне, появлялись граждане и появлялась частная собственность.
Римская империя несла смерть и порабощение всем, кто не мог отбиться от ее железных легионов. Но еще она несла идею гражданского общества.
На завоеванных территориях строились римские города, и отслужившие свой срок легионеры становились ветеранами, получая право на землю и на помощь в подъеме хозяйства. Если даже ветеран уже имел «чисто римскую» семью, его дети и внуки женились на местных уроженках.
Местные жители учились говорить по-латыни, подчинялись законам Рима, а главное — постепенно становились гражданами.
Тот, кто был материально обеспечен, кто владел латинским языком и был готов ассимилироваться в римской культуре, легко становился римским гражданином, а его потомки — ромеями, римлянами. В Галлии местные кельтские-гэльские языки исчезают уже века через два после завоевания. В Иберии-Испании только на северо-востоке страны, в Басконии, сохранились местные иберийские языки: племя васконов отказалось учить чужой язык. До сих пор баски, говорящие на своем невероятно сложном, очень древнем языке, резко выделяются среди испанцев, чей язык из современных романских языков ближе всего к древней латыни.
Те, кого завоевали римляне, сами стремительно становились римлянами. Не случайно же в 218 году император Каракалла издал эдикт, по которому почти все население Империи стало гражданами.
