выбор товарища для какой–то совместной активности здесь полностью отсечен от реального взаимодействия с ним. Другими словами, взаимоотношения совершенно отделяются от совместной деятельности людей и их общения между собой. Подобное отделение даже специально подчеркивается как методологически ценное (Я. Л. Коломинский, 1981). Анализ фактов показывает существенное несовпадение выбора партнера в воображаемой ситуации («Если бы ты шел в разведку, кого бы ты выбрал в товарищи?») и в реальной ситуации (Я. Л. Коломинский, 1976). Тем самым уничтожается самая простая возможность проверки словесного ответа через сопоставление его с действительным поведением человека. Резко затрудняется и понимание источников социометрического выбора.
Перечисленные выше недостатки социометрии делают ее неприемлемой для наших целей изучения взаимоотношений детей с окружающими людьми в раннем и дошкольном возрасте как одного из важнейших продуктов общения. Поэтому мы предприняли исследование взаимоотношений в тесной связи с общением, полагая, что в общении складываются отношения ребенка с окружающими людьми, в общении они проверяются и на общение обратно влияют.
Исходная гипотеза наших работ состояла в том, что характер взаимоотношений детей с другими людьми зависит от того, насколько общение с ними соответствует уровню развития коммуникативной потребности, достигнутой данным ребенком. Если общение с партнером складывается так, что при этом удовлетворяется содержание коммуникативной потребности, то, думали мы, ребенок почувствует к нему симпатию, он станет предпочитать его другим людям, которые требуют при контактах с ребенком либо больше того, на что он способен (опережают уровень его коммуникативной потребности), либо намного меньше (отстают от него).
Выдвигая гипотезу о зависимости взаимоотношений от потребности в общении, мы опирались на следующие факты. В психологии давно и хорошо установлено влияние потребностей человека на избирательность его отношения к воздействиям разного рода (подборка соответствующих данных содержится у Х. Т. Бедельбаевой (1978а), М. И. Лисиной и Х. Т. Шерьяздановой (1980). Люди скорее всего выделяют в потоке поступающей к ним информации то, что связано с их нуждами, они точнее всего воспринимают и тоньше всего дифференцируют воздействия, наиболее прямо относящиеся к их интересам. Важное место коммуникативной потребности ребенка среди прочих его нужд определяет то предпочтение, которое дети отдают сигналам, исходящим от взрослого, среди всех прочих сигналов действительности. Следовательно, потребности обусловливают феномен избирательности.
Но избирательность ярко обнаруживается также и во взаимоотношениях ребенка с другими людьми: он предпочитает одних, равнодушен к другим, не любит третьих.
Естественно предположить, что предпочтения во взаимоотношениях, как и во всех прочих областях, определяются потребностями, и прежде всего потребностями коммуникативного характера. «Функция формирования и развития межличностных отношений – это, пожалуй, наиболее важная и сложная, но менее всего изученная функция общения» (Б. Ф. Ломов // Проблема общения…, 1981. С. 11). Я. Л. Коломинский, тщательно разграничивая общение и взаимоотношения, вместе с тем признает, что «общение – это такое информационное, предметное и т. д. взаимодействие между людьми, в процессе которого реализуются, проявляются и формируются межличностные отношения» (1981. С. 10). Таким образом, интересующую нас проблему можно сформулировать как проблему формирования избирательных привязанностей ребенка к другим людям в ходе общения с ними и под определяющим влиянием удовлетворения в этом процессе его коммуникативных потребностей.
Избирательные привязанности детей находят свое наиболее яркое воплощение в феномене дружбы. В работах И. С. Кона (1979, 1980) убедительно показано, как давно волнуют умы человечества проблемы дружбы – со времен античности и до наших дней. Дружбу изучают философы, социологи, психологи, о ней создают легенды и пишут художественные произведения. Но она по–прежнему таит неразгаданные тайны, и мы все еще не знаем толком, как и за что выбираем себе друзей. Р. А. Смирнова (1981) составила небольшую сводку тех особенностей, которые указывают психологи в качестве основы дружеских привязанностей между детьми в основном дошкольного возраста (табл. 1.6).
Особенности ребенка, обеспечивающие привязанность к нему ровесников (по данным разных исследователей)
Рассматривая табл. 1.6, нетрудно убедиться, что в большинстве случаев исследователи подчеркивают значение личных особенностей ребенка для его успеха в дружеских отношениях, причем в основном они характеризуют стиль общения дошкольников со своими товарищами – это мягкость, внимание, эмоциональная уравновешенность, отзывчивость. Вместе с тем ярко подчеркивается и значение совместной деятельности, в которой дошкольник выявляет эти качества, а кроме того, демонстрирует свои интеллектуальные, операциональные («деловые») и волевые возможности. Постоянно обнаруживается значение для дружеских связей между дошкольниками условий, обеспечивающих частые встречи и общие дела детей (проживание по соседству, одинаковые занятия). Что же, казалось бы, все ясно? Оказывается, нет. Психологи еще не умеют вскрыть тайну обаяния даже малыша для малышей. А если дошкольника дети не любят, то взрослым очень трудно разобраться в причинах его непопулярности и порой просто не под силу создать расположение к нему товарищей (А. А. Рояк, 1974). Также неясны на сегодняшний день причины, по которым дети симпатизируют одним взрослым и сторонятся других, хотя даже в раннем возрасте они быстро и уверенно определяют свои предпочтения (H. W. Stevenson, 1965). Известно расхожее мнение, что дети умеют узнавать хорошего человека и что тот человек, которого любят дети, хороший. Но никто определенно не знает, каким образом ребенок выясняет достоинства взрослого. Да что там! Мы ведь все еще не имеем вразумительного ответа на вопрос о том, за что ребенок любит свою собственную мать:
• одни связывают сыновнюю и дочернюю любовь с тем, что мать, кормя и пеленая малышей, удовлетворяет их примитивную – «оральную» или «анальную» – сексуальность (A. Freud, 1946);
• другие подчеркивают, что мать чаще бывает возле ребенка и тот просто «запечатлевает» ее образ (J. Ambrose, 1961);
• третьи ссылаются на эмоциональную общность матери и ребенка, восходящую к их биологической общности в период внутриутробного развития (W. S. Condon, L. W. Sander, 1974).
Но уже сама множественность и разнородность выдвигаемых обоснований наводят на мысль о бесконечной сложности проблемы и о ее неразрешенности на сегодняшний день.
Мы далеки от мысли, будто сумели сделать то, что оказалось не под силу множеству мыслителей и исследователей. Нам вообще представляется, что в основе избирательных привязанностей лежит сложный комплекс разнообразных причин, разобраться в котором можно только постепенно. Но в центре комплекса, несомненно, должны стоять коммуникативные потребности, связь которых с феноменами избирательности во взаимоотношениях пока изучена явно недостаточно. Вот почему была выдвинута сформулированная выше гипотеза и предприняты первые попытки ее экспериментально проверить.
Наибольшей завершенности достигли два исследования – о влиянии потребности в общении на формулирование привязанности детей ко взрослому (С. В. Корницкая, 1975) и о воздействии коммуникативных потребностей на становление дружеских привязанностей между детьми (Р. А. Смирнова, 1981).
Обратимся сначала к исследованию С. В. Корницкой. Помимо научного оно может иметь и житейское, рабочее название: «За что дети любят взрослого?». С. В. Корницкая исходила из предположения о том, что удовлетворение потребности ребенка в общении и процесс реального взаимодействия со взрослым человеком должны в большой степени обусловливать формирование привязанности к этому взрослому в случае, когда содержание контактов с ним адекватно уровню развития коммуникативной потребности ребенка. Если же содержание общения не соответствует достигнутому ребенком уровню развития коммуникативной потребности – сильно опережает или отстает от него, – то его расположение ко взрослому будет ослабляться вследствие постоянно переживаемой ребенком по вине взрослого неудовлетворенности.
Для проверки гипотезы были разработаны три программы взаимодействия взрослого с ребенком, представляющие собой модели трех форм общения:
