что у нее впереди есть достаточно времени, по меньшей мере еще двадцать лет. Ей ведь еще столько предстоит совершить, и смерть не посмеет помешать. Она убеждена в том, что стоит с Провидением на дружеской ноге. Всевышний не потерпит, чтобы она умерла, не выполнив всего, к чему она призвана.
В первую очередь необходимо урегулировать вопрос о престолонаследии. Екатерина хорошо знает своего сына. Как мать она должна бы относиться снисходительно к его недостаткам, но как императрица она видит только те ужасные опасности, которые угрожают России под скипетром обладающего недюжинными способностями, но патологического монарха. Павел не должен получить корону, трон должен перейти сразу к ее внуку Александру.
Но в данный момент трудно еще издать какое-нибудь распоряжение по этому вопросу. Разве может глава легитимистов напомнить целому миру мятежников о том, что она сама узурпаторша? Разве может она, на протяжении всех последних лет неизменно говорившая о 'священных правах законного монарха', путем насильственного акта нарушить в своей стране законный порядок престолонаследия? Сейчас весьма неподходящий момент для того, чтобы касаться сомнительной хроники российской династии.
Екатерина убеждена, что у нее еще достаточно времени впереди. Французская авантюра закончится, и она, со своей стороны, сделает для этого все возможное. Ее голос звучит теперь в европейском мире опять особенно внушительно, и она призывает к новой коалиции, привлекает Англию, Пруссию и Австрию, обещает послать армию в сто пятьдесят тысяч человек в очаг заразы, грозит, что при малейшей попытке пойти на соглашение с нацией мятежников закроет свои границы и порвет дипломатические отношения со всей Европой. Она чувствует себя достаточно могущественной, чтобы бросить вызов всему континенту. Она считает себя призванной спасти этот континент, спасти его и господствовать над ним.
В декабре ее войска должны выступить в поход. Во всей стране лихорадочно готовятся к войне, снаряжаются, от каждой тысячи населения призывается в армию один человек. Солдаты уже движутся мощным потоком через беспредельные степи к русской западной границе. Суворов, истинный победитель турецкой войны, горит желанием померяться силами с тем корсиканским генералом, чье имя вот уже несколько месяцев вызывает насмешки, злобу или восхищение Европы.
Суворов очень религиозен. Он молится Казанской Божией Матери и своей матушке Екатерине. Он целует ее изображения повсюду, где их находит, например на миниатюрных портретах, которые носят на груди все придворные дамы. Когда он посещает императрицу, он склоняется до самой земли сначала перед иконой Божией Матери, а потом перед Екатериной. Он уже несколько лет мечтает о том, чтобы сразиться с французами. Каждое из его писем к императрице заканчивается словами: 'Матушка, дозволь мне выступить против французов'.
Суворов чудак, но он гениальный полководец. Никто не может сказать, каких успехов ему удалось бы добиться, если бы ему в то время действительно разрешили выступить против Наполеона. Но судьба не захотела этого. В тот день, когда в Петербург доходит известие о победе Наполеона под Арколе, 16 ноября 1796 года, Екатерина умирает.
Она умирает счастливейшей смертью, когда-либо выпавшей на долю русского монарха, – умирает со смеху! Да, да, непосредственной причиной ее смерти является припадок невинного беззаботного смеха. Льву Нарышкину приходит в голову переодеться коробейником и продавать императрице в Малом Эрмитаже всякие игрушки и мелочи. Это вызывает у Екатерины такой приступ хохота (как раз накануне выступления ее войск в поход против Франции), что у нее начинаются колики, и она, опираясь на руки Платона Зубова, вынуждена несколько ранее обычного пойти спать.
На следующее утро Екатерина еще имеет случай порадоваться известию о поражении французского генерала Моро, и она отправляет по этому поводу шутливую поздравительную депешу в Вену. Несколько минут спустя она падает без сознания со своего стульчика. Ее сердце бьется еще 36 часов – по одному часу за каждый год ее правления. Она не приходит в сознание и не ощущает своей агонии. Зубов закрывает ей глаза.
Все знавшие ее лично – ее многочисленные друзья, сотрудники, лакеи и камеристки – горько плачут. По ту сторону российской границы короли и мятежники облегченно вздыхают: она вызывала чувство зависти у первых и чувство страха у вторых. Только русский народ относится к ее смерти вполне равнодушно. Она была доброй матушкой в своем дворце и гениальным завоевателем на троне. Но народу не было ни малейшей выгоды ни от ее доброты, ни от ее завоеваний.
В том была не ее вина. Она желала добра и свершила то, что было возможно. Ее противником была эпоха – эпоха, которая еще не созрела. Обстоятельства оказались сильнее ее – в этом заключалась ее слабость. Она поняла, как складываются обстоятельства, и подчинилась им – в этом заключалось ее величие.
Многие из ее современников оказали на будущее больше влияния, чем она, но ни один из них не относился с такой определенной положительностью к настоящему. Она не оставила по себе ни одной производящей переворот идеи, ее завоевания по большей части сошли на нет, ее писания подверглись забвению.
Все ее мысли, поступки и слова являются единственными в своем роде только в живой связи с ее личностью, с этой удивительной женской фигурой, которая, являя собой неповторимую смесь ума и доброты, пламени и сладострастия, гениальности и счастья, олицетворяет вечную мечту человечества.
