только счетчик Гейгера — радиацию на вкус и цвет он пока не различал.
К тому времени, как Леший закончил с приготовлениями, день уже вступил во вторую половину. Пообедав в лагере теплой перловой кашей с мясом из консервной банки, он отправился спать. Ему уже давно не давал покоя один вопрос, то и дело всплывающий из глубины его лесниковского подсознания. Ведь сталкеры питаются в основном консервами, и вскоре, по его мнению, Зона должна была попросту захлебнуться консервными банками. Вон их сколько возле лагеря валяется.
Ответ пришел во сне. Марату снилось, что он попал под Выброс. Сталкер забился в какую-то щель между камнями, а вокруг него словно дьяволы в аду плясали. Все аномалии действовали одновременно, ни одна не стояла на месте, все крутилось, вертелось и неслось куда-то. В аномалии попадали сухие ветки, кости, те самые консервные банки, осколки бутылок. Прямо перед Маратом в трамплин швырнуло около дюжины консервных банок, дохлую псевдособаку и два массивных куска щебня. Раздался оглушительный хлопок, и перед изумленным сталкером повисла ночная звезда. Она была совсем не такая, как в КПК у Сидоровича, но Марат знал, что это именно она. Его как будто подняло над тем местом, где он лежал — сталкер узнал южный сектор Кордона, а потом бросило на землю. Внезапное падение с высоты, как и тогда, в его сторожке, вернуло его к реальности.
— Мужик, ты чё, дурной? Чего орешь, спрашиваю, — усатый детина рьяно тряс его за плечо.
— А? — недоуменно оглядываясь, переспросил Марат.
— Орешь, говорю, чего? Спать ведь охота. Если приснилось чё — так ты поди, погуляй или снотворное выпей, лучше сразу грамм 200.
— Снотворное — это хорошо, — невпопад сказал Марат и стал собираться.
У костра сталкер Леший окончательно пришел в себя. Кто-то протянул ему недопитую банку с энергетиком, он сделал два больших глотка, банку снова забрали.
— Слышал, Сидорович тебя за ночной звездой отправляет? Так ты на Кордоне не шарься, Сразу на Янтарь подавайся, там места богатые, или к Выжигателю — вообще клондайк! — молодой парень в куртке из грубой кожи с брезентовым капюшоном не то сочувствовал Марату, не то подтрунивал над ним.
— Если не приду — гранату ему в каморку закинь, — нашелся в свою очередь Марат.
— Ты сам с ним водку жрал, сам, небось, по пьяни и натрепался. Вот и ищи теперь, — парень ответил не злобно, но с явной ноткой зависти.
— Спорим, со звездой утром приду? — в глазах Лешего плясали огоньки костра. Или не костра?
— Чего с тобой спорить? Снаряга латанная, да и та в кредит, ружьишко никакое. Иди, дед, я убогих не обижаю.
— Я тебе не дед! — резко обрубил Марат и встал. — А за убогого еще поговорим.
Как только Леший миновал патрульного на краю деревни, в его руки привычно легло ружье. Прямой дороги на юг не было, и идти пришлось по пересеченной местности. Первым делом он, как и тогда, в свою первую ночь, опустился на колени и поклонился земным поклоном, уткнув лоб в сухой бурьян и пыль. Волна энергии снова прокатилась, но Леший уже не смотрел на места, где отметились аномалии. Он просто закрыл глаза, встал и пошел, полностью доверившись своим ощущениям.
Так, с закрытыми глазами, он спустился под горку и открыл их только тогда, когда споткнулся об огромный булыжник. Здесь, если верить его сну, он прятался от выброса. Значит и звездочка где-то рядом.
Марат скинул рюкзак и полез в узкую щель между двух камней. Щель оказалась глубже, чем он предполагал. 'Еще немного вперед и назад уже не получится, так и сдохну тут'. Его рука сдвинула лежащий на земле плоский осколок породы, и узкое пространство заполнило холодное бел0-голубое свечение.
— Вот ты где, звездочка!
Пыхтя и посапывая, Леший вылез-таки наружу со своей добычей.
— Надо было тебя на спор развести. Проиграл бы ты свою куртку, молодой.
Разговаривать сам с собой Марат начал давно и плохой привычкой не считал. При таком дефиците общения это был просто единственный выход, чтобы окончательно не сойти с ума. (Хотя некоторые считали как раз наоборот).
Завернув артефакт в кусок брезента и спрятав сверток в рюкзак, Марат направился к лагерю. Он снова закрыл глаза и пошел вперед. Со стороны это больше походило на сомнамбулизм, чем на продвижение по смертельно опасной территории.
Планомерное движение к цели прервали автоматные очереди и собачий лай метрах в двухстах левее его. Леший вышел из транса. Стреляли из «калаша», причем тот клинил после каждого пятого выстрела, заставляя хозяина передергивать затвор и терять драгоценное в такой ситуации время. По лаю бывший лесник определил, что тварей было пять, и за время перестрелки ни одной не убавилось.
Не долго думая, Леший рванулся навстречу канонаде и протяжному лаю. Он уже знал, кого найдет за ближайшим леском. Вот только вопрос: живым или мертвым? Лучше бы первое. На бегу меняя дробь на дротик Леший несся по лесу, словно у себя в Тамбове. Наконец один из песьих голосов оборвался на высокой ноте. Сталкер выбежал на поляну, где четверо слепых псов атаковали парня в куртке с брезентовым капюшоном.
Метким выстрелом Леший отправил к праотцам дальнюю псину. Стараясь не задеть парня, он прицелился и снял еще одну. Остались две. Одна из них уже повалила молодого на землю. Перезаряжать времени не было. Леший выхватил нож и в прыжке полоснул собаку по брюху. Она перелетела через парня, роняя ошметки слюны и щедро поливая его своей кровью и содержимым кишечника. Последней, той, что уже рвала на молодом сталкере куртку, Марат точным ударом рукоятки ножа сломал позвонок в основании черепа.
Парень, судорожно хватая ртом воздух, отполз назад, сел и оглядел побоище. Потом за ремень подтянул бесполезный «калаш» и попытался встать. Ран на нем не было, но сказывалось психологическое последствие бойни.
— Первый раз? — поднимая и перезаряжая ружье спросил Леший.
— Угу, — растерянно промычал незадачливый сталкер.
— А Сидрыч и вправду козел, раз такое дерьмо толкает, — спокойно продолжил Марат.
— Да нет, ствол-то нормальный был, только забился, наверное.
— Ты что, его не чистишь, что ли?
— А чё, надо?
— Ты хоть в армии-то служил? — в голосе Марата скользнули нотки презрения.
— А ты мне кто, военком? — взвизгнул молодой.
— Я сталкер, а ты щенок. Слепой.
Ни говоря больше ни слова Леший пошел в сторону лагеря.
Молодой вернулся через час с хвостами пяти собак и до утра рассказывал у костра, как один положил их. Новички обычно в лагере дольше трех-четырех дней не задерживались. Те, кто Зайца не знал, охотно слушали, а те, кто знал — сонно зевали. Заяц здесь был уже полгода.
Сидорович немного удивился, увидев Марата ранним утром на пороге своей каморки.
— Я же говорил тебе, ее только ночью видно. Ты что же, не пошел?
— Уже пришел, — сталкер положил рюкзак на ящик и начал аккуратно развязывать тесемки.
— И что, хочешь сказать, принес? — Сидорович откинулся на стул и с интересом следил за его манипуляциями.
— Хочу и скажу, — Марат положил на стол тряпочный сверток, обмотанный веревкой. — Свет выключай.
Сидорович щелкнул рубильником и присвистнул от удивления, когда каморка наполнилась бело- голубым сиянием.
— Ну ты и жук, Леший! Колись, кто тебе инфу по артам сливает.
— Никто не сливает. Говорю же, чувствую я их, — устало ответил Марат, складывая тряпочку. — Ну что, в расчете?
— Будем считать, что да.
