огней Туркомплекса.
Я провёл пальцами по её щеке.
– Заря, я тороплюсь. Потом поговорим.
Девушка поднялась на носки и, закрыв глаза, поцеловала меня.
– Я люблю вас, – тихо сказала она. – Можете думать обо мне что хотите, но я не такая дура, чтобы сидеть и ждать, пока мой принц сам отыщет меня. Скажите только, я вам хоть немного нравлюсь?
Я молчал. Что я мог сказать? Заринка опустила плечи.
– Понятно… Вы до сих пор любите Камиллу, а со мной возитесь только потому, что папа ваш друг. Но это ничего не меняет. Я всё равно буду любить вас, хотите вы этого или нет.
Ночь была звёздная, полная луна – такая большая, какая бывает только в горах – заливала всё вокруг белым светом. Ровно в 24.00 я въехал на пустынную в это время автомобильную стоянку у Бельдерсая. На выступе скалы виднелись покатые строения канатной дороги. Я выключил двигатель. Тишина. Только ночные насекомые тихо звенели в траве.
Я закурил сигарету и неподвижно просидел пять минут, пока с ближайшего склона не спустилось несколько тёмных фигур. Я вышел из машины, поджидая их, встал у переднего бампера.
– Ты один? – спросили из темноты.
– Конечно. Как договаривались.
Вспыхнул фонарик.
– Не двигайся, – сказал тот же голос.
Фигура подошла ближе, осветила салон «фольксвагена».
– Всё в порядке. Он один.
Ко мне подошли трое мужчин. В одном я с трудом узнал Ирбиса. Разбитые губы, оплывшее лицо, глаз почти не видно.
– Давай карту.
– Пусть он сначала сядет в мою машину, – сказал я. – Где Боганч?
– Сегодня не вечер вопросов и ответов. Давай, катись!
Ирбиса толкнули. Хромая, он подошёл к машине. Я вынул из кармана карту.
– Боганч сказал, если что не так, он повесит тебя на твоих собственных кишках.
Я отдал карту, повернулся к ним спиной. По позвоночнику пробежал холодок – они могли ударить сзади. Несколько шагов показались вечностью. Я смотрел на Ирбиса, в случае чего он предупредил бы меня.
– Как ты, брат? – спросил я его.
Ирбис открыл и закрыл рот.
– Зубы. Эти подонки выбили все зубы, – прошамкал он.
Тени исчезли. За поворотом заурчал двигатель. Я открыл дверцу.
– Садись, поехали. Они за всё заплатят.
11
По дороге я заехал в Новый посёлок, разбудил частного практикующего врача.
– Док, поедемте с нами. Здесь недалеко. – Я сунул ему в карман две бумажки по двадцать долларов. – Это только аванс.
Врач, плотный мужчина пятидесяти лет, быстро собрался, и в «Чёрный альпинист» мы прибыли втроём. Ирбиса поместили в отдельный номер на третьем этаже. Им занялся док, а я позвонил в Алдаркент немцу Гарри. Он пообещал завтра утром приехать в Чаргам.
Заринка всю ночь не отходила от отца. Док сказал, что утром больного надо доставить в больницу – сделать снимок.
– Похоже, у него трещина челюсти и сломаны рёбра.
Я сжал пальцы в кулаки. Ненависть бурлила во мне. Ох, Боганч! Я не успокоюсь, пока не достану тебя!
В 08.15 утра «мерседес-190» немца Гарри лихо въехал через открытые ворота, подрулив к стоянке отеля. Гарри в спортивной шапочке с большим козырьком, в шерстяной маячке и синих шортах выглядел крутым туристом. Он извлек из багажника рюкзак, похлопал его по пухлому боку.
– Я привёз всё, что ты просил.
Мы заперлись с Гарри в моём номере. Я расстелил на столе привезённые им карты северо-западного Тянь-Шаня. Выбрал нужную, прочертил маршрут Ирбиса к Арашанским озёрам. Рядом с Белой скалой я поставил крестик.
– Трещина здесь?
– Да, чуть выше, на южном склоне над озером. Ты найдёшь её без труда. Солнце печёт – ледник отступил. Ирбис сказал, что пещера в середине трещины на глубине семи-восьми метров.
Немец Гарри – умный парень, схватывает всё на лету. Я достал из рюкзака верёвки, карабины, крючья, молоток, бинокль и шикарные альпинистские ботинки на рифлёной подошве с шипами.
– Сорок второй, как ты и просил, – сказал Гарри. – Примерь.
К альпинистскому снаряжению я присоединил связку патронов аммонита. Не бог весть какая взрывчатка, но атомная бомба и не требовалась. Списанный аммонит уже больше десяти лет хранился на складе геологической экспедиции, зону отдыха которой мы и превратили в «У Чёрного альпиниста». Когда-то геологи подрывали им шурфы.
– А это зачем? – спросил Гарри, указав на взрывчатку.
– Сколько дней пути до Арашана?
Гарри посмотрел на карту, привычно разбил путь на ночёвки.
– Пять-шесть дней.
– А другой путь на Арашан есть?
Гарри слегка провёл концом карандаша по водохранилищу Чорбоф и дальше с востока на запад через Пскемский хребет.
– Можно и здесь пройти, через перевал Ак-Булак. Так даже ближе, но тропа тяжёлая и туристы ею не пользуются.
– Ты бы за сколько дошёл по ней до Арашана?
Гарри уже включился в свою любимую игру. Подготовку к походу они с Ирбисом превращали в культ своеобразных гурманов, для которых сам процесс укладки снаряжения, продовольствия и обсуждения этапов горного приключения составлял наслаждение особого рода.
– Четыре дня, особо не напрягаясь, – сказал Гарри.
– Можно опередить Боганча. Гарри, не будем терять времени.
Проложи новый маршрут, лучше тебя никто не знает наши горы. Через час Рома подвезёт меня до моря.
– Я думал, мы пойдём вместе. Одному опасно ходить в горы, Женя, ты же знаешь.
– Это не тот случай, Гарри. На этот раз я должен идти один. Ты поймёшь, потом…
Гарри был разочарован, но я не хотел впутывать его. Мало ли как может развернуться сюжет?
Под окнами заглушила двигатель наша служебная «Авиа». Это вернулся Рома из больницы, куда по настоянию врача поместили Ирбиса. Заринка осталась ухаживать за отцом.
Гарри зашнуровал рюкзак на 17,5 килограммов.
– Половина веса – провизия. Обратно пойдёшь налегке. Здесь спальник, снаряжение, аптечка. В левом кармашке в целлофане завёрнуты спички. Как для себя готовил.
– Спасибо, Гарри.
– Я попрошу Чёрного Альпиниста, чтобы он помог тебе.
Я улыбнулся. Скалолазы со стажем верят в романтическую легенду о Чёрном Альпинисте, что он приходит к ним на помощь в трудную минуту.
– Гарри, тебя надо использовать в рекламной компании нашего отеля: «Мсье и мадам! Вы видите человека, которого Чёрный Альпинист вытащил из пропасти!»
Рома радостно заржал, подхватил рюкзак и отнёс его в «Авиа».
– Удачи, Женя, – пожелал Гарри.
Рома сел за руль, и мы поехали. Водохранилище Чорбоф – искусственное горное море – лежало в пятнадцати километрах от Туркомплекса. Двадцать лет назад у Старого посёлка перегородили плотиной
