И вот великий день настал.
Дозорные на башне подали сигнал – вдали показалась кавалькада. Все обитатели замка высыпали за стены встречать высокого гостя.
Иоланда стояла у ворот, Маргарита рядом с ней. Герольды затрубили в трубы, приветствуя их величества, а также дам и господ блестящей свиты.
Карл спешился, Иоланда и Маргарита преклонили колени.
– Встаньте, встаньте, сударыня, – сказал король. – Как я рад вас видеть. Мне очень недоставало вашего общества.
Потом королева обняла мать, и Маргариту представили дяде и тете.
Девочка слишком волновалась о соблюдении этикета, чтобы как следует рассмотреть августейшую чету. На первый взгляд ей показалось, что его величество выглядит как-то не очень по-королевски. Во-первых, не красавец. Носище такой, что прямо над губой нависает. Правда, говорит учтиво и, по всему видно, человек добрый.
Иоланда уже собиралась пригласить гостей внутрь, когда Маргарита заметила в королевской свите знакомое лицо. Молодая женщина подошла к принцессе, крепко взяла ее за руки. Девочка полувопросительно посмотрела на красавицу, потом вспомнила:
– Агнесса!
– Да, это я. Ах, Маргарита, как же ты выросла.
– Ты тоже изменилась.
На лице Агнессы промелькнуло странное выражение.
– Да, я изменилась. Это верно.
Однако времени на разговоры не было, и они последовали за остальными в пиршественную залу.
Маргарита была уверена, что запомнит захватывающие события этих дней на всю жизнь. Никогда еще в замке Анжер не бывало так весело и шумно. Откуда девочке было знать, что всюду, куда бы ни прибыл король, начинается праздник? Иоланда рас-порядилась, чтобы приезд его величества отмечался по старинному обычаю: с пирами, балами, актерами, певцами, танцорами и прочими представлениями. К вечеру герцогиня так выбивалась из сил, что едва добиралась до постели. Маргарита знала, что бабушке нездоровится, и как-то раз решила отнести ей целебный отвар, приготовленный Теофанией.
– Я часто лечила им моих малюток, – сказала няня. – Госпожа хорошо знает это лекарство. Слишком уж она хлопочет, совсем себя не жалеет.
Когда Маргарита заглянула к бабушке в опочивальню, Иоланда лежала с закрытыми глазами. Лицо ее было бледным от усталости. Появление внучки вызвало у герцогини неудовольствие. Дело даже не в том, что принцессе не пристало брать на себя обязанности служанки. Иоланда не хотела, чтобы внучка видела ее такой.
Увы, годы давали себя знать. Можно было утешать себя сколько угодно – мол, переусердствовала, переволновалась, но еще пару лет назад подобные хлопоты были бы ей нипочем.
Шестьдесят – это очень много. До сих пор Иоланда внутренне была уверена, что никогда не умрет, а тут пришлось задуматься о неизбежном. Сколько ей осталось? А надо успеть еще так много! Прежде всего – устроить судьбу сына. Правда, надежды на это немного. Слишком хорошо знает она своего Рене. Все его обожают, но он такой беспомощный. Как могла она, Иоланда, произвести на свет такого сына? Нужно смотреть правде в глаза – Рене никогда не добьется победы. Лучше мечтать о чем-нибудь реальном. Вот бы увидеть Францию свободной! Карл может достичь этого – она всегда предчувствовала, что ему такая задача по плечу. Даже тогда, когда всем и в голову бы не пришло возлагать на жалкого дофина такие надежды, Иоланда выдала за него свою дочь и с тех пор прониклась верой в Карла. Он тоже любил свою тещу. Их связывали особые отношения – искренняя дружба, обоюдная привязанность. Будь герцогиня помоложе, она вышла бы за него замуж. Впрочем, так оно даже лучше. Наблюдать за его деяниями издалека, радоваться его успехам, знать, что и сама приложила руку к чудодейственному возрождению Франции.
Герцогиня решила, что нужно будет поговорить с Агнессой Сорель с глазу на глаз – у этой девочки есть чему поучиться. Но сначала надо объясниться с дочерью.
Иоланде было несвойственно предаваться сомнениям и колебаниям. Она всегда была уверена в своей правоте, и не без веских на то оснований. Вот и с Агнессой она не ошиблась. Карл поразительно переменился за минувшие годы, и Иоланда догадывалась, кто тому виной.
Она хотела было послать за дочерью, но вовремя вспомнила, что Мария – королева, а потому велела передать ей, что герцогиня почтительно просит ее величество пожаловать в покои к матери.
Мария не заставила себя ждать. Как и Карл, она испытывала к Иоланде глубочайшее уважение.
– Дитя мое, – начала герцогиня, – я позволю себе на время забыть о вашем сане и поговорю с вами как мать. Мы так редко бываем наедине. Расскажите мне, как ваши дети?
– Они здоровы, матушка.
– Как Людовик?
Королева пожала плечами:
– Он вечно все делает по-своему.
– Да, отцу с ним нелегко, – вздохнула Иоланда. – Бедный Карл, у него хватает забот и без строптивого дофина.
– Тяжело, очень тяжело, – согласилась Мария.
Однако Иоланда позвала ее не для того, чтобы раз-говаривать о дофине.
– Карл стал другим человеком, – сказала она. – Это меня несказанно радует.
– О да. Французские войска повсюду одерживают победы. Скоро мы изгоним англичан из пределов
