И тут все ее чувства прорвались мощной волной. Она бросилась вон из опочивальни, рухнула в своей комнате на кровать и разрыдалась – впервые за все эти месяцы.
Маргарита отправилась к Вильяму Хейтли, чтобы посоветоваться.
– Я все знаю, – сказал врач. – Я видел короля.
– Он выздоровел! К нему вернулся рассудок!
– Миледи, давайте не будем торопиться. Рассудок короля еще не окреп – слишком уж долго он дремал.
– Вы правы. Нужно проявлять осторожность. А как быть с ребенком? Ведь Генрих его еще не видел.
– С этим тоже лучше подождать. Его величество сейчас как бы пробуждается после долгого сна. Не будем его подгонять – это может принести вред. Ни в коем случае нельзя короля расстраивать.
– Но увидев сына, Генрих придет в восторг.
– Верно, однако в следующий миг вспомнит, что принц – наследник престола. Мне кажется, еще рано напоминать его величеству о долге монарха.
Маргарита не стала спорить.
– Во всяком случае, – продолжил лекарь, – давайте подождем несколько дней. Посмотрим, как будет идти выздоровление.
И они стали ждать. Маргарита почти все время сидела с мужем. Он мало разговаривал и много спал. Всякий раз, когда Генрих погружался в глубокий сон, Маргарита боялась, что он снова впадет в беспробудное забытье.
Но этого не происходило, и королю с каждым днем становилось лучше.
На Рождество он сказал:
– Я привык в этот праздник посылать дары в храм Святого Эдуарда Исповедника.
– Да, я знаю, что вы всегда почитали этого монарха за образец, – ответила Маргарита. – Вы не раз говорили, что хотели бы быть похожим на него, а не на других своих предков, покрывших себя воинской славой.
– Я и теперь так думаю. И еще я должен послать подношение в храм Святого Фомы, в Кентербери.
– Ваши повеления будут исполнены, я сама прослежу за этим.
Король взял ее руку и поцеловал.
Рождество отметили тихо, по-семейному, но в душе Маргариты крепла надежда. Долгие месяцы отчаяния остались в прошлом.
Наконец, она и Вильям Хейтли решили, что пора показать Генриху сына.
Маленького принца принесли в спальню короля, и Маргарита сказала:
– Генрих, вот наш сын.
Король взглянул на младенца, потом на жену, и па-мять его окончательно прояснилась. Ведь Маргарита была беременна перед тем, как он погрузился в сон! Как давно это было. Ведь ребенку на вид не меньше года.
– Наш сын, наш принц, – изумленно прошептал король.
– Да, любимый, – кивнула Маргарита, с трудом сдерживая слезы.
– Как вы его назвали?
– Эдуард. Я подумала, что это хорошее имя, народу оно должно понравиться.
– Мне оно нравится.
Король молитвенно сложил руки и зашевелил губами.
Малютка смотрел на отца нерешительно, словно сам не мог понять, нравится ему этот человек или нет. Затем Эдуард обернулся к матери и уже собрался было заплакать, но тут его внимание привлекло жемчужное ожерелье, свисавшее с ее шеи. Принц схватился ручонкой за ожерелье и тут же забыл, что за секунду до этого намеревался устроить рев.
Затем Маргарита и Генрих долго сидели вместе, он рассказывал ей, что совершенно ничего не помнит. Он ничего не видел и не слышал в течение всех этих месяцев.
– Я все время была рядом с вами, – сказала Маргарита. – Я сама была вашей сиделкой, никому другому не доверяла.
Она решила пока не говорить Генриху о государственных делах – врач посоветовал делать это постепенно.
Со временем Генрих узнал, что власть в стране теперь принадлежит Йорку и что народу новый правитель нравится. Герцог сумел установить в королевстве подобие порядка, а друзья короля, Сомерсет и Эксе-тер, томятся в тюрьме.
– Их нужно освободить, – сказал Генрих.
– Мы сразу же сделаем это, как только вернем себе власть. Отправим в отставку Йорка и его сторонников, а наших людей вернем.
У Генриха был усталый вид, он зажмурился, и Вильям Хейтли поспешно сказал:
– Не нужно так много говорить о государственных делах. Король оправился от недуга, но он все еще
