Быстро шагнув за дверь, я чудом ухитрилась кончиком пальца толкнуть засов. Мужчина с грохотом ударился о дверь, а я побежала к своему коню. Слышала, как негодяй орет проклятия, как вопит Элмер. Потом дверь с треском распахнулась и оба вывалились наружу. Я уже была в седле, пытаясь удержать в одной руке поводья и саквояж, готовая стрелять в случае чего.
Выскочив за ворота, я, сопровождаемая проклятиями, понеслась по дороге. Они побежали к конюшне. Чтобы запрячь лошадей, им еще придется повозиться, а я тем временем буду уже далеко.
Неужели повезло? Еще как повезло! Когда я вставала из-за стола, единственной мыслью было — как бы удрать. Потом я увидела саквояж, под дерюгой. Действовала не раздумывая. Меня спасла единственная вещь — неожиданность. Они считали, что поскольку я женщина, то и буду вести себя тихо и послушно. А условия, в которых я росла, сделали меня больше похожей на мальчишку.
Я мчалась вперед по дороге. На фоне неба резко чернел гребень горы. Помню, что конь замедлил бег у каких-то строений. Два из них похожи были на таверны, все закрыто на ночь. Лоуден или что-то вроде того. Впереди — гора Коув и вьющаяся по склону дорога. Придерживая коня, я стала подниматься вверх. Теперь они уже, видно, гнались за мной, а оба, похоже, были не из тех, кто бережет коней. Тем не менее я не торопила своего.
Чтобы добраться до вершины, понадобилось почти два часа, хотя сомневаюсь, чтобы там было больше семи-восьми миль. Переваливая через гребень, я наконец услышала за собой погоню.
Недалеко от вершины стояла еще одна таверна. Около нее расположилось несколько фургонов с домашним скарбом. Переселенцы, подумала я. На дороге спорили двое мужчин, судя по говору, ирландцы.
Заслышав стук копыт, они обернулись. Я натянула поводья.
— Пэдди, — обратилась я к одному из них, — не откажешь ли мне в любезности, а?
— Да это же девчонка, Рори! Надо же, среди ночи — и девчонка!
— За мной гонятся двое, это негодяи, я только что вырвалась от них. Не хочу навлечь на вас беду, но не могли бы вы их остановить? Немножко задержать, чтобы я могла удрать?
Рори встал по стойке смирно как на параде.
— Сделаю, мэм! Остановлю и потолкую. И скоро они будут?
— Идут за мной по пятам. Двое в коляске. Один из них, кажется, боксер.
— Кто боксер? — выступил вперед другой ирландец. — Я тоже немножко боксер! Задержим их, мэм, — на пару раундов. Посмотрим, как он боксирует!
— Спасибо вам, сэр! Вы настоящие джентльмены!
Только теперь я вспомнила, что рассказывал об этих местах отец. В горах частенько вспоминали о схватках между поселенцами и красными мундирами еще за несколько лет до Революции. У британских солдат тогда отвоевали два форта, один в Лоудене, другой в Бедфорде. И еще в то время много сражались с индейцами.
Впереди была деревня, которую называли Макконнелтаун, а за ней еще один крутой хребет, такой же, как тот, что я уже перевалила. Мужчина, у которого я брала коня, сказал, что я могу оставить его в заведении, которое назвал таверной Ноубла, хотя и не знал, по-прежнему ли Ноубл там хозяином. Седлая коня, он успел наспех сообщить, что там хорошо кормят и что таверна служит станцией для почтовых дилижансов.
Если только дилижанс не проехал, пока я находилась в хижине… Если нет, то он двигался следом за мной, и, если повезет, я могла бы продолжить свою поездку.
Когда показалась таверна Ноубла и какой-то человек вышел навстречу принять коня, я держалась из последних сил.
— Издалека приехали, — заметил он. — Я коня этого знаю.
— Условилась с хозяином оставить его у вас. Дилижанс не приходил?
— Нет, ожидаем через час. — Чувствовалось, что говорит человек добрый и заботливый и что он видит, как я устала. — Заходите в дом, — пригласил он. — Хозяйка соберет что-нибудь поесть.
Румяная веселая женщина встретила меня с грубоватым радушием.
— Ах ты, бедняжка! Ступай, освежись, — указала она. — Выйдешь, накормлю завтраком.
Завтрак оказался отменный — колбаса, яйца, ветчина и яблочный сок собственного изготовления. В таверне было безлюдно, и хозяйка, явно любопытствуя, подсела ко мне.
— Я еду издалека, направляюсь в Питтсбург, но за мной гонятся двое. — Я, как могла, описала их. — Они пытались меня ограбить, отнять последнее. Скоро будут здесь.
— Не беспокойся! Здесь мы такого не потерпим!
Убедившись, что я сыта, она встала из-за стола.
— Боже мой, да ты еле жива от усталости! Ступай, приляг в моей комнате. Забери вещи. Отдохнешь, а будет дилижанс, прослежу, чтобы без тебя не уехали.
Оставшись одна в комнате, я присела на кровать и открыла саквояж. Все на месте: другой револьвер, порох и пули. Для верности перезарядила — порох мог отсыреть. Потом легла и уснула.
Мне снился сон. Я видела высокого широкоплечего молодого человека, но без лица, хотя я знала, что он красив. Он ехал верхом, разыскивая меня. Такой приятный сон, что мне жаль было просыпаться, но меня разбудил голос из-за стены.
— Рассадил мне губу, сволочь. Тут ничего не скажешь, его взяла. А до чего упрямый. Трижды валялся на земле и каждый раз поднимался и махал руками.
Говорил Тимоти Оутс. Потом я услышала голос другого, Элмера:
— Но ты все-таки его отделал, хорошо отделал. Только не пойму, зачем он полез на тебя. Он даже не знал, кто ты такой.
Снова низкий грубый голос Оутса:
— Дурак! Разве не понятно? Это все девчонка. Она натравила. Ну, погоди! Доберусь я до нее!
В дверь таверны постучали.
— Валяйте! Валяйте отсюда, джентльмены! Пора! Прибывает почтовая карета. Она стоит всего пару минут и нам надо успеть обслужить пассажиров!
— Не видала девчонку? На гнедой лошади.
— Девчонку? В такой-то час? Ты, должно быть, спятил! Мы только что открылись! Если кто и проезжал, то затемно! Убирайтесь, мы народ занятой. На пьяниц и скандалистов у нас времени нет.
— Да послушай ты! Я не был пьян! Я…
— Не знаю, что там у вас, но у меня еда только для пассажиров, так что убирайтесь. Если хотите позавтракать, дальше есть еще одна таверна. Не сомневаюсь, что та, кого вы ищете, сидит там. Потому что у них свет не гасят всю ночь.
Я быстро соскочила с постели, сунула ноги в сапоги. Сполоснула лицо и руки, на большее времени не было, причесалась. Вот это представление! Да и у меня самой вид что надо.
Но кое-как прихорошившись, я почувствовала себя лучше, а может быть, и выглядеть стала понормальней. Я как раз расправляла на себе одежку, когда хозяйка вошла в комнату.
— Давай-ка выпей свежего кофе! Скоро будет дилижанс. — Поставила на красную клетчатую скатерть чашку с блюдцем и налила кофе. — Только что здесь были двое, у одного все костяшки на руках сбиты до крови, под глазом хороший фингал и разбита губа. Те самые?
— Я слышала, как они разговаривали. С ними дрался один ирландец из Лоудена.
— А, должно быть, Рори! Ай да молодец! Хороший парень, крепкий, если бы еще не прикладывался к бутылке! Всегда готов подраться, но только ради спорта. Без всякой там подлости!
Она побежала по делам, а я, прихлебывая кофе, принялась думать. Тимоти Оутс и Элмер где-то впереди и постараются меня поймать. Если не по дороге, то в Питтсбурге.
Вряд ли они подумают, что я села в дилижанс, потому что уверены, что я ушла дальше. Я уже допивала кофе, когда подъехал дилижанс, четверо сошли поесть. Трое пассажиров, да еще возница.
Возница уставился на меня в изумлении.
— Неужто вы? Ну что ж, проезд оплачен до Питтсбурга, так что садитесь. — Посмотрел на мой саквояж. — Вернула свой? Или это тот другой?
— Мой, — подтвердила я.
— Меняем лошадей, через минуту трогаемся.
