Кори вцепился в книжку с комиксами так, что у него побелели пальцы.
— Я ухожу, — сказал он наконец. — Не снимай трубку.
Телефон звонил и звонил. Вероятно, чей-то тайный код, думала Гэрриет, а Кори не хочет говорить с этим человеком. Трезвон наконец начал действовать ей на нервы. В доме вышел весь хлеб, и она решила взять коляску и прогуляться с Уильямом до деревни. Ей нравилось бывать в деревенских магазинах: при виде Уильяма почти все продавцы и покупатели начинали сюсюкать и улыбаться, так что Гэрриет со многими уже успела перезнакомиться.
День был холодный и бесцветный. Унылое однообразие нарушали лишь красно-бурые листья папоротников, тянувшихся по обе стороны от дороги, да и те были наполовину завалены снегом. Деревенская улица была почти безлюдна, лишь изредка дорогу перебегали закутанные в шарфы женщины с красными от мороза лицами. Грея руки о горячий французский батон, Гэрриет вышла из булочной и направилась в супермаркет напротив. Здесь ее внимание сразу же привлекла незнакомая покупательница — девушка в изумрудно-зеленом пальто с манжетами и воротником из искусственного меха и в зеленых сапогах на шпильке. У девушки были пламенно-рыжие кудри и огромные темные очки. Она брала с полок банки и пакеты и, не сходя с места, пыталась забросить их в проволочную корзину, установленную посреди прохода.
— Любит, — пробормотала она, когда банка с лимонной начинкой для пирога благополучно опустилась в корзину. — Не любит, — когда пакет с чечевицей шлепнулся мимо. — А, черт! Опять не любит. — И банка собачьих консервов покатилась по полу.
Рядом голубоглазый мальчик, стриженный под горшок, воровато озираясь, горстями рассовывал жвачку по карманам синей курточки. Хозяин магазина, искавший в этот момент порошок для посудомоечной машины, поглядывал на обоих крайне неодобрительно.
Неожиданно девушка в темных очках заметила Гэрриет.
— Привет, — сказала она. — Ты, наверное, новая няня Кори Эрскина? А я Самми Сатклифф. Я работаю у Элизабет Пембертон — это тут же, в долине, неподалеку. Тоже смотрю за детьми. Кстати, они примерно того же возраста, что Шатти и Джон, надо будет как-нибудь свести их вместе.
— Это было бы здорово, — оживилась Гэрриет. В конце концов, она и сама уже целую вечность не общалась с ровесниками.
— Знаешь, почему мы с тобой до сих пор не сталкивались? — спросила девушка. — Мы уезжали кататься на лыжах.
— Поэтому ты такая загорелая, — сказала Гэрриет.
— Ага, загорелая, — фыркнула Самми. — Только по шейку. Раздетая я сейчас на спичку похожа.
Сняв очки, она предъявила Гэрриет большие зеленые глаза с покрасневшими веками и черной бахромой густо накрашенных ресниц.
— Очки — это не от солнца, а от похмелья, — пояснила она. — Чтобы не видно было мешков под глазами. А солнца в этой дыре вообще не бывает.
Заменив лопнувший пакет чечевицы на новый, она двинулась к кассе.
— А ты, мелкий изверг, вытаскивай все из карманов и клади на место! — прикрикнула она на мальчугана, который теперь переключился на трубочки цветного шоколадного горошка «Смартиз». — Хуже бродячего кота, ей-Богу! Джорджи у нас не упустит, если что где плохо лежит, — добавила она, оборачиваясь к Гэрриет. — Копия папаша, только тот все больше ударяет по части юбок, а этот пока по конфеткам.
На улице она немного посюсюкала с Уильямом.
— У, какой карапуз, — сказала она. — Но все равно, смотреть за всеми тремя — это, наверное, убийство. Слушай, бери завтра Шатти, Уильяма — и приходите ко мне пить чай, а? Я выложу тебе все местные сплетни.
— Правда? Спасибо, приду обязательно, — просияла Гэрриет.
— Наш дом на Скиптон-роуд, сразу же за деревней, — сказала Самми. — Немного не доходя до реки. Там не заблудишься: как услышишь, где сыплются осколки, сворачивай и иди прямо на звук. Не волнуйся, это просто моя хозяйка швыряет фарфоровые тарелки в своего муженька. Кстати, твой Кори, кажется, сегодня у нас ужинает. Хозяйка от него без ума. Впрочем, я ее понимаю, он и правда шикарный мужик. Как взглянет, прямо мороз по коже. Точно.
Кори вернулся около восьми часов, в совершенно жутком виде. Просидел весь день в баре, вздохнула Гэрриет и начала отчитываться по списку телефонных звонков.
— Звонила миссис Кент-Райт. Спрашивала, не можете ли вы поучаствовать в открытии их майского фестиваля или, в крайнем случае, попросить кого-нибудь из знакомых, кто работает в кино.
— Нет, — сказал Кори. — Не могу.
— «Ежемесячник для женщин» хочет подъехать в семь часов в следующую среду и взять у вас интервью.
— Нет, — сказал Кори. — Перезвони им и скажи, что мне некогда.
— И еще звонила Элизабет Пембертон: сказала, что сегодня они в вечерних туалетах.
— А, черт! — Он вскочил и стремительно направился к лестнице. — Совсем вылетело из головы. Пожалуйста, принеси мне наверх чего-нибудь выпить, ладно?
Через двадцать минут он ушел, предварительно окатив водой ванную комнату со всеми пятью полотенцами и оставив в раковине следы своего обеда.
Сквозь туман, навеянный двумя таблетками могадона, Гэрриет мерещились какие-то нескончаемые звонки. Это тайный код, говорила она себе, не снимай трубку. Она натянула одеяло на голову, но звонки не прекращались. Звонили, оказывается, в дверь. Кто бы это в такой час? У Кори наверняка есть ключ. Грабители, с замиранием сердца подумала она, но тут же поняла, что грабители вряд ли станут поднимать такой шум. Тогда кто же? Какой-нибудь маньяк-насильник? Включая по дороге свет, Гэрриет, в одной куцей красной ночнушке, сбежала вниз и на цыпочках подкралась к двери. Из кухни явился заспанный, с выпученными глазами, Тритон и, усевшись перед дверью, стал колотить хвостом по полу.
— Молодец, Тритончик. Охранять, — сказала Гэрриет.
Звонки не прекращались.
Накинув цепочку, Гэрриет наконец рискнула приоткрыть дверь.
— Кто там? — встревоженно спросила она, всматриваясь в узкий просвет в двери.
— Это я, Кори.
— О Господи! — Гэрриет торопливо отстегнула цепочку. — Простите, я думала, вы с ключом…
Кори покачивался в проеме, взъерошенный и бледный, лоб рассекал уже подсохший рубец, галстук съехал набок. Было видно, что он изо всех сил старается сфокусировать взгляд, но глаза разъезжались, и он косил, как сиамский кот.
— Что с вами? — спросила Гэрриет, глядя на его лоб. В голову ей почему-то упрямо лезли летающие тарелки Элизабет Пембертон. — Вам плохо?
— Мне хорошо, — не очень внятно пробормотал Кори. — А моей машине еще лучше. Она уже утиль. Он нетвердыми шагами направился в гостиную.
— Боже мой. — Стряхнув оцепенение, Гэрриет засеменила за ним. — Вы еле держитесь на ногах.
Она нырнула под стол, где находился выключатель каминного бра, одновременно пытаясь натянуть подол ночнушки на голый зад.
— Пожалуйста, простите, что я так долго продержала вас за дверью… Я вызову врача.
— Я прекрасно себя чувствую, — промычал Кори. — Вот только по дороге у меня кончилось курево, а так все замечательно. — Дрожащей рукой он нашарил сигарету в зеленой нефритовой сигаретнице на столе. Гэрриет отыскала спички и поднесла ему огонь.
— Посидите, я сейчас приготовлю крепкий чай с сахаром, — сказала она.
— Не надо. Лучше дай чего-нибудь выпить.
Пожалуй, этого ему уже хватит, решила Гэрриет и сказала вслух:
— У вас будет алкогольное отравление.
— Я же сказал, я прекрасно себя чувствую, — вскинулся он. — Я шел пешком с того конца деревни… по белой линии. Но, как видишь, дошел. И теперь имею право утолить жажду. Так что уж будь добра…
Гэрриет налила ему стакан виски с содовой, и он сразу же отхлебнул больше половины.
