— Могодон, — ответил Гарэт.
— Могодон! — в ужасе воскликнул Джереми. — Три таблетки! Это же огромная доза! Ничего удивительного, что я отключился.
— Для твоей собственной пользы, — заметил Гарэт. — Это удержало тебя от беды и от постели мисс Бреннан.
— Перестань, черт побери, играть роль Анти-Купидона, — резко сказал Джереми.
— Тихо, — ответил Гарэт, — разбудишь Октавию.
Джереми понизил голос.
— Она фантастически красива.
— Как ваза, — заметил Гарэт, — красивая, но пустая. Почему бы тебе не посвятить одну из твоих знаменитых поэм ей? «О, Октавия! Как я желал бы стать твоим рабом!»
— Заткнись! — сердито сказал Джереми.
— Нет ли у вас тут на яхте томика Шекспира? — спросил Гарэт.
— Где-то на книжной полке, в салоне. А что ты хочешь посмотреть?
— «Укрощение строптивой», — ответил Гарэт. — Думаю, что мог бы позаимствовать там пару советов, как справиться с Октавией.
Джереми вышел из себя.
— Ты прекратишь набрасываться на бедную девушку?
— Но ты уже набросился на нее?
— Я-то нет. Какого дьявола ты не идешь и не запустишь двигатель?
— Я? — спросил Гарэт. — Я здесь, чтобы отдохнуть. Впервые за долгие месяцы. И насладиться видом. Никак не могу решить, что больше мне напоминают прелести Октавии, Гималаи или пирамиды?
— Джереми! — позвала Гасси, которой явно не нравилось, что Джереми тоже наслаждается моим видом. — Иди, запусти двигатель!
— Хорошо, — ответил он с неохотой, потом, немного смягчившись, обратился к Гарэту:
— Оставь в покое Октавию, если не хочешь неприятностей!
У меня уже не было больше сил от жары и злости. Кроме того, я боялась, что моя грудь обгорит. Волосы стали влажными. Я откинула их со лба и посмотрела на Гарэта.
— Хочешь, натру тебя маслом? — спросил он.
— Нет, спасибо, — резко ответила я.
— Почему бы нам не заключить перемирие, тем более что сегодня воскресенье? — спросил он, насмешливо оглядывая меня.
— Ты мне отвратителен, — сказала я, в бешенстве поворачиваясь на живот.
Загудел двигатель, и яхта тронулась с места. Но даже на ходу не стало прохладней. Мы выплыли на открытый участок реки. На берегу не было ни кустика. Гарэт встал и потянулся.
— Боюсь ты пережаришься, Октавия.
В следующее мгновение он со страшным шумом нырнул в реку. Меня окатило грязной масляной волной. Вскрикнув, я вскочила на ноги, подхватив верхнюю часть купальника.
— Ты перестанешь травить меня? — заорала я, когда он вынырнул на поверхность, смеясь и откидывая волосы с глаз.
— Мне казалось, что тебе тоже надо было охладиться, — крикнул он и, зачерпнув пригоршню воды, плеснул ее на меня.
Не в силах от злости сказать ничего членораздельного, я влетела на кухню.
— Этот негодяй только что окатил меня!
Гасси прыснула.
— Бедная Тави, возьми полотенце!
— У меня все волосы мокрые. Я должна немедленно вымыть голову.
— Это невозможно, — сочувственно произнесла Гасси. — У нас не хватит воды. Дай им просто высохнуть:
Я мельком увидела себя в зеркале. На щеке, в том месте, которое покоилось на Мэтью Арнольде, краснело пятно. Можно было подумать, что меня поцеловал Гарэт. Это еще больше разозлило меня.
— Я привыкла мыть голову ежедневно, — закричала я. — Я так не могу. Никогда в жизни не видела ничего примитивней этой проклятой яхты.
Тут я устроила такой скандал, что никакое успокоительное, предложенное Гасси, уже не могло его погасить.
— Ни один человек не станет преднамеренно наносить обиду другому, — сказала Гасси.
— Кроме меня, — возразил появившийся Гарэт, с которого стекала вода. Он выхватил у меня полотенце. — Я, как леопард, убиваю бесцельно.
— Тебе не следовало ее обливать, — укоризненно сказала Гасси.
— Я возвращаюсь в Лондон, — заявила я.
— Прекрасно, — сказал Гарэт. — В часе езды от Ридинга останавливается скорый поезд. А в следующий раз мы оборудуем для тебя удобства по высшему разряду.
— Что случилось? — прокричал сверху Джереми.
— У нас тут бунт, мистер Кристиан, — ответил Гарэт. Матрос Бреннан собирается дезертировать. Ограничимся строгим выговором или приговорим ее к тысяче ударов плетью?
Гасси начала смеяться.
Джереми спустился вниз и, едва взглянув, понял ситуацию.
— Иди за руль, — сказал он сердито Гарэту, — ты уже создал больше, чем достаточно проблем для одного утра. Яхта моя, и командую здесь я.
— Прошу прощения, капитан. Я принял вас за мистера Кристиана, — ответил Гарэт, усмехнувшись. Он наполнил свой стакан и стал подниматься, горланя: «Эй, на судне! Королевство за судно!»
Джереми сделал мне крепкий коктейль и повел в салон.
— Приношу извинения за Гарэта, — мягко сказал он, — он становится невыносимым. Наверное, у него какие-то жизненные проблемы.
— Его, наверное, раздражает то, что я ему еще не уступила, — сказала я. — «Отвергнутый валлиец в гневе страшен».
Воцарилась пауза. Джереми поставил на полку какие-то книги.
— Ты долго ждала прошлой ночью? — понизив голос спросил он.
— Не очень. Я просто огорчилась, вот и все.
— О, Господи, — сказал он. — Гасси все болтала и болтала о мягкой мебели, и следующее, что я осознал, это наступившее утро. Проклятое снотворное! Мне страшно неудобно. Представляю, каким дураком я выгляжу в твоих глазах.
Неожиданно почувствовав себя намного счастливей, я засмеялась.
— Вряд ли ты что-то мог бы сделать после трех таблеток могодона.
— Если ты так хочешь принять ванну, давай остановимся на следующем шлюзе и посмотрим, что можно сделать.
— А где мы находимся?
— В полумиле от Грейстона.
— Да здесь же живет Рики Сифорд! — воскликнула я. — Я позвоню ему на следующем шлюзе, и мы сможем воспользоваться его бассейном.
— Я сойду с тобой на берег, — сказал Джереми.
— Веди себя прилично, Октавия! — прокричал нам вслед Гарэт, когда мы сошли с яхты. — А то еще соблазнишь смотрителя шлюза, и придется потом Джереми писать об этом длинную поэму в стиле героической баллады.
На подоконнике стояли горшки с алой геранью. Домик смотрителя сверкал свежей побелкой. Ступать босыми ногами было горячо. А внутри домика оказалось темно и прохладно. Пока я звонила, Джереми тактично ждал на улице. Ответил дворецкий. По его словам, миссис Сифорд еще не вернулась из церкви, а мистер Сифорд был дома. Я вздохнула с облегчением.
Рики долго не подходил к телефону. Я разглядывала свисающую с потолка липучку, черную от
