— Да, спасибо, — ответила я. — Завтра переезжаю.
— А как с работой?
— Тоже все нормально. Мне пора идти, — добавила я, сдерживая слезы. — У меня много дел. До свидания.
И я положила трубку.
«Я больше не могу, не могу», — страдая, думала я.
Вошла закутанная в полотенце Лорна, розовая после ванны.
— О, мне стало так хорошо. Я воспользовалась твоим бадузаном. Надеюсь, ты не возражаешь.
— Звонил Гарэт. — сказала я. — Он приедет попозже, около половины десятого.
— Ну и отлично, у меня будет больше времени навести красоту.
Тут она взглянула на меня.
— Октавия, ты ужасно бледная. Ты нормально себя чувствуешь?
Слезы, неожиданно горячие и колючие, навернулись мне на глаза. Я начала, задыхаясь, истерически смеяться, а потом разразилась слезами.
— Октавия, бедняжка, что такое?
— Н-ничего, — я не могла остановиться.
— Что случилось? Расскажи мне, пожалуйста.
— Ничего особенного.
— Ты влюблена в кого-то?
— Да.
— Ну, ты такая роскошная, он, наверное, без ума от тебя.
— Вовсе нет. Он даже не подозревает о моих чувствах.
— Значит, он тебя не достаточно знает. На, возьми мой платок.
— Лучше я буду собираться, — сказала я. — Мне через минуту уходить.
Я надела черный брючный костюм с широкими свободными брюками и оранжевым высоким воротником. Костюм с меня сваливался. Волосы я завязала сзади черным бантом. Неужели это я, с сухими губами и красными опухшими глазами? Чарли меня не узнает.
Дверь ему открыла Лорна.
Она влетела в мою спальню.
— Он абсолютно великолепен. Убийственно! Никогда не встречала ничего подобного, — возбужденно выпалила она. — Ничего удивительного, что ты от него без ума.
Я с трудом убедила ее, что речь шла не о нем.
— Ты не могла бы предложить ему что-нибудь выпить, — спросила я. — Я приду через минуту.
Оттягивая время, я пыталась обрести былую уверенность в себе. Но ее не было. В конце концов, я поняла, что, если мы сейчас не уйдем, я могу столкнуться с Гарэтом.
Чарли расфрантился и, по-моему, выглядел нелепо. Он уже налил себе виски по второму заходу и устроился на софе, болтая с Лорной.
Когда я вошла, он встал и потрепал меня по щеке.
— Привет, детка. Для разнообразия ты сегодня настроена на минорный лад, — сказал он, имея в виду черный костюм, темные очки и стянутые сзади волосы. — Мне нравится. Здорово!
— Пошли? — предложила я, направляясь к двери.
— Уже? — спросил Чарли. — Я еще не допил.
— Нам пора, — резко сказала я.
— Кажется, леди торопится, поэтому я пожелаю тебе спокойной ночи, — театрально произнес Чарли, низко поклонившись Лорне. — Надеюсь, будучи в Лондоне ты как-нибудь заглянешь в мой магазин.
— Ключи у тебя, кажется, есть? — спросила я у Лорны. — Желаю тебе хорошо провести вечер. Утром увидимся.
— Эй, тебя что-то гложет? — спросил Чарли, когда мы спускались в лифте.
Это был отвратительный вечер. Всего за какие-то три недели я совершенно отдалилась от Чарли и его любящих покрасоваться приятелей, всю ночь отирающихся в «Трампсе» в ожидании чего-нибудь эдакого, чтобы первыми подхватить очередную выходку. Как-то вдруг мне все это стало неинтересно.
Мы ушли в «Аннабелу», но и там мне было не по себе. Потом переместились в «Дамеллс», потом куда-то еще и еще. В итоге Чарли притащил меня к себе домой, и мы слушали музыку.
Должна отдать должное Чарли. Инстинктивно почувствовав, что я нахожусь на грани самоубийства, он не делал никаких поползновений, как обычно раньше. Возможно, это было связано с тем, что у него появилась подружка — фотомодель, которая уехала на несколько дней работать в Стокгольм. Я взглянула на часы. Три часа ночи.
— Что произошло, детка? — спросил он. — Кто-нибудь вскружил тебе, наконец, голову? Никогда еще ты не вела себя так piano[10]. Ты даже не пожаловалась на то, что тебе сегодня вечером было скучно. И. выглядишь ты сегодня, не как обычно.
Он снял с меня темные очки.
— Господи, ты действительно выглядишь ужасно. Хоть исполняй «Ave Maria».
Мне бы стало намного легче, если бы я смогла выплакаться на его плече, но эта стадия уже прошла, теперь я от всех невзгод просто немела.
— Пожалуйста, отвези меня домой, Чарли, — попросила я.
На следующий день жизнь слегка улучшилась. Битый час я терпела пытку, слушая за завтраком болтовню Лорны о том, как она великолепно провела время с Гарэтом.
— После ужина мы поднялись на верхний этаж «Хилтона», в бар, и оттуда любовались панорамой Лондона. Это было так романтично! — говорила она, беря третью гренку с джемом. Под глазами у нее размазалась тушь. Я надеялась, что ее аппетит не является следствием бурно проведенной ночи.
Тут она начала задавать мне щекотливые вопросы относительно моей новой работы, о которой я наврала Гарэту.
— Это на Найтсбридж, — сказала я.
— Ты должна дать мне свой рабочий телефон, раз ты переезжаешь отсюда.
— Я буду много ездить, — сказала я поспешно. — К тому же они очень возражают против личных звонков. Я тебе напишу.
— Отлично, — сказала Лорна, выбрав себе банан. — Но на всякий случай, если что-нибудь сорвется, Гарэт сказан, что на улице Олбимарди появилось отличное новое агентство, которое называется «Скуэйр Пег». Они специализируются на том, что предоставляют работу людям, намеревающимся попробовать себя на совершенно новом поприще.
— Я возьму адрес на всякий случай, — сказала я.
Как только она ушла, взяв с меня клятву приехать на уик-энд в ближайшее же время, я приняла ванну, тщательно подкрасилась, взяла две оставшиеся таблетки валиума и отправилась в «Скуэйр Пег». Люди там оказались очень дружелюбными и деловыми и тут же направили меня в Сити, где находилась рекламно- информационная фирма.
В офисах фирмы было грязно, неопрятно и ужасно жарко. Секретарша, встретившая меня, выглядела измученной, да и голову ей не мешало бы помыть, но она улыбнулась мне такой улыбкой, которой добивались все эти гнусные кадровички, с которыми мне пришлось иметь дело.
— Это была адская неделя, — сказала она. — Кондиционер сломался, и жара стояла невыносимая. Здесь немыслимо тяжело работать, но очень интересно.
Возглавлял фирму маленький черноволосый еврей по имени Джеки Бартоломью, из которого так и брызгала энергия. В его хитрых карих глазах за очками в роговой оправе светился интеллект. Чтобы дать мне возможность сесть на стул, ему пришлось снять с него кучу папок, упаковку свиных отбивных и вырезанного из картона громадного поросенка.
— Мы туг воюем с фирмой «Все из свинины», — усмехаясь произнес он. — Я собирался заставить их производить кошерные продукты. Это продолжается уже девять месяцев, но все это время мы заключаем все новые и новые договоры, потому что предоставляем услуги по минимальным пенам. Вы знакомы с работой по связям с общественностью?
— Нет, — ответила я.
