рыженькая Рита неторопливо раздевалась.
Да, поистине это было волнующее, хотя и несколько неожиданное зрелище. У Латура захватило дух.
Он инстинктивно сравнил ее с Ольгой. Соблазнительная, с пышными формами Ольга и Рита… Рядом с ней она казалась тонкой, почти прозрачной. Упругие, твердые груди с задорно торчащими вверх маленькими сосками, плоский живот и тонкая талия, которая приятно контрастировала с восхитительно округленными женственными бедрами. Длинные стройные ноги заканчивались изящными щиколотками и маленькими ступнями совершенной формы. Судя по тому, что он успел увидеть, огненно-рыжим цветом волос она была обязана природе, а не искусству парикмахера. Латур проклинал себя, но ничего не мог с собой поделать. Всколыхнувшееся в нем желание скрутило его с такой силой, что он чуть не задохнулся. В этом влечении было нечто дикое, почти первобытное. Он с шумом втянул в себя воздух.
Обернувшись на этот звук, Рита испуганно вздрогнула, сообразив, что за ней наблюдают. Несколько мгновений она молчала, только смотрела на него, в неверном свете коптившей лампы. Потом протянула руку и плотно закрыла дверь. Когда она снова распахнула ее, на ней уже были белые брюки и такого же цвета коротенькая блузка.
— Я не нарочно, — прошептала она. Латур лениво обмахнулся шляпой. Лицо его покрылось испариной.
— Знаю, — пробормотал он.
Девушка, казалось, старалась сама себя убедить:
— Когда я предложила вам выпить кофе, я не имела в виду ничего такого… только кофе.
Латур отбросил шляпу и, вытащив из кармана сигареты, закурил.
— Послушайте, вы говорите так, будто я пытался взять вас силой!
— Нет, — была вынуждена согласиться Рита и смущенно взъерошила волосы. Они казались влажными. — Вовсе нет. — Наполнив две чашки горячим кофе, она поставила их на поднос вместе с кувшинчиком молока и сахарницей и переставила поднос поближе к Латуру. — Простите… это все от этой проклятой безысходности. Знаете, стоит об этом подумать, и кажется, у меня крыша вот-вот поедет, ей- богу!
— Это из-за того, что вы замужем за Лакостой?
— А почему же еще? — Рита присела на диванчик возле Латура. — Вам небось и невдомек, что это значит! Да и откуда вам знать?
— Но почему вы его не оставите?
— Собиралась… да только с деньгами у меня не густо. — Рита положила сахар в кружку и размешала. — Знаете, давайте начистоту… ведь Жак все наврал там, на улице… Может быть, я, конечно, и не бог весть что, да только и не из таких, что готовы задирать подол перед каждым, — продолжала она, явно испытывая прилив жалости к самой себе. — Если бы мне только это и было нужно, не было бы нужды уезжать из Пончатулы. То есть… ну, вы понимаете, если бы я могла за деньги… Там и без того было полно парней, которые с радостью готовы были платить за это!
Латур отхлебнул кофе из кружки, который оказался неожиданно крепким и отдавал ароматом цикория. К собственному удивлению, нагота Риты возбудила его куда сильнее, чем он ожидал. Ему стоило немалых усилий, чтобы голос его звучал так же ровно, как всегда.
— Таких женщин можно только пожалеть.
— Да, — кивнула Рита. — А официантку в жалкой забегаловке, да еще в такой Богом забытой дыре, как Пончатула, пожалеть не надо?! Поэтому-то я и вышла за Жака. Весело, верно? Вот с тех пор и стараюсь убедить себя, что все не так уж плохо! — Она потянулась и вытащила сигарету из валявшейся на столе пачки. — А что насчет вас? Вы женаты?
— Вот уж почти два года.
— На ком-нибудь из местных?
Латур заколебался, не зная, что на это ответить.
— Нет. Она из семьи русских, белоэмигрантов. Ее дед с бабкой были не из простых, какие-то важные шишки. А потом им пришлось бежать из страны. Ну, вы, наверное, знаете, много лет назад, после их революции, когда к власти пришли коммунисты. Но и Ольга, и ее родители родились уже в Японии.
— Она красивая?
— Очень.
— А как вы с ней познакомились?
— На какой-то вечеринке.
— Где?
— В Сингапуре. Она служила секретаршей в британском посольстве. А я тогда был капитаном в СКР.
— А что это такое?
— Служба криминальной разведки. Есть такое подразделение в армии.
— Что-то вроде копа, только военного, я угадала?
— Да, почти.
Рита уже открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же передумала.
Латур искоса бросил на нее осторожный взгляд. Она была молода. Она была одинока. И нуждалась в мужчине. Конечно, проституткой ее не назовешь, но он не сомневался, что помани он ее, и она без раздумий бросилась бы в его объятия. И всего-то для этого нужно было протянуть руку и погладить смуглое гладкое колено. Конечно, сначала она оттолкнет его руку, станет сопротивляться, но очень скоро сдастся.
Однако он все еще колебался. Конечно, для разнообразия было бы заманчиво заняться любовью с женщиной, которая не станет ему отдаваться с таким видом, будто оказывает этим великую честь. И все же завести любовную интрижку, пусть даже на одну ночь, да еще с семнадцатилетней девушкой, которая спит и видит, как бы избавиться от ненавистного мужа, значило бы искать неприятностей на собственную голову. Чутье подсказывало ему, что это может кончиться плохо.
Он встал и взял валявшуюся на диванчике шляпу.
Рита поднялась вслед за ним:
— Куда это вы?
— Думаю, мне пора.
Рыженькая помрачнела. Глаза ее потухли.
— Как хотите. — Она проводила его до дверей.
— Во всяком случае, спасибо за все.
— Я еще вернусь утром, — пообещал Латур. — Мне надо потолковать с Жаком.
— Об этих самых выстрелах, что я слышала?
— Да.
— Так, значит, вы и были одним из тех, кто сидел в машине? — догадалась она.
— Да, — кивнул он.
— Стало быть, стреляли в вас?!
— Да.
— А кто стрелял?
— Может быть, Жак заметил. Надеюсь на это. Ладно, увидимся утром.
На губах Риты мелькнула едва заметная улыбка.
— Да уж, куда я денусь? — На лице ее отразилось сомнение, будто она старалась, но никак не могла решиться на что-то. И вдруг поспешно заговорила, словно боясь, что передумает: — Ладно, чего уж там, можете считать меня дешевкой, если хотите, но уж, видно, ничего не поделаешь, такая я уродилась. Скажу вам все начистоту, Латур. Вы мне сразу понравились. Вы были добры ко мне. Именно о таком человеке я мечтала всю свою жизнь. — Она нервно облизала пересохшие от волнения губы. — Так что подумайте над тем, что я скажу… время у вас есть, вы ведь вернетесь утром… Помните, о чем говорил Жак… там, на улице?
— Конечно.
— Так у него для этого были свои причины. Он просто бесится от злости.
— От злости?
