уверяет, что та девушка говорила ему, что видела Бонни. Толстушка была явно довольна.
— Ты слышишь, Хайме? Меня приняли за стриптизершу из ночного клуба!
Де Медозе это не показалось забавным, казалось, он что-то припоминал.
— Как давно это случилось?
Харт с трудом справился с приступом удушья. Вот оно! Наконец-то он добрался до самого конца: Пегги ему солгала. Теперь ему ничего не оставалось, как возвратиться в Лос-Анджелес и отдаться на милость властям. Если только, конечно, он успеет туда доехать. Если его не арестуют прежде, чем он доберется до границы и его не обвинят в убийстве Луиса и шофера.
— В середине апреля. А что? — ответил он на вопрос владельца ранчо.
Сеньора Монтес опередила ответ брата:
— Полагаю, Хайме, как и я, подумал о нашей гостье, которая жила у нас в доме именно в это время. — Она сделала красноречивый жест рукой. — Природа щедро одарила ту даму фигурой. Очень красивая девушка, которая по глупости перекрашивала свои от природы рыжие волосы в черный цвет.
Харт наклонился вперед и от волнения схватился руками за голову. Никогда в жизни он еще не ощущал такого облегчения. Он чувствовал себя словно человек, который уже готов был пройти последние несколько футов до камеры смертников, но в этот самый момент ему объявили о помиловании.
Герта подошла к нему и уселась на подлокотник кресла.
— Прости, Док, — сказала она покаянно. — Я никогда в тебе не сомневалась. И никогда не буду. Просто всегда, когда думаю о том, что произошло той ночью, я начинаю ревновать.
Сеньора Монтес заволновалась:
— Вам нехорошо, сеньор? Может, стаканчик бренди?
Харт улыбнулся ей:
— Нет, спасибо. Я в порядке. Я в полном порядке! — Он тщательно подбирал слова. — Сначала позвольте мне извиниться за то, что я по ошибке побеспокоил вас. Позвольте заверить и в том, что я не собирался причинять никакого вреда сеньоре и мое появление здесь никак не связано с политикой.
Де Медоза положил револьвер, который держал в руке, на стол и горделиво склонил голову:
— Я готов вам поверить, сеньор. Продолжайте, пожалуйста.
Харт на мгновение задумался.
— Позвольте спросить, какое отношение имела к вам та девушка?
Женщина пожала плечами:
— Боюсь, все это объяснить довольно сложно. Та девушка, о которой идет речь, за всю неделю, что провела у нас, ни разу не была последовательна в своих рассказах. Насколько я поняла, ее муж имел какие-то дела с покойным сеньором Монтесом. Что-то связанное с деньгами, которые он хотел бы инвестировать в мою страну перед недавними событиями. А эта девушка, о которой идет речь, якобы захотела убедиться в достоверности утверждений своего мужа.
Сеньора Монтес темпераментно всплеснула руками:
— Поверьте, все это выглядело так запутанно!
— А как эта девушка назвалась? — спросил Харт. Де Медоза сухо ухмыльнулся:
— Мария Гарсия. По-вашему — Мэри Смит, сеньор. В один прекрасный день она явилась к нам из Энсенады на такси в состоянии сильного опьянения. Я бы отправил ее назад. — Он посмотрел на сестру. — Однако Бьянка, не имея собственных детей, всегда должна к кому-то проявлять материнскую заботу. Вот и на этот раз…
— Она была так напугана, так сбита с толку, так бледна! — закудахтала сеньора Монтес. — Я подумала, что ей необходима помощь.
— Но, осмелюсь заметить, — поджав губы, вставил де Медоза, — в данном случае доброта моей сестры была потрачена впустую. Эта девушка не только была аморальна до мозга костей, она ко всему прочему еще и психопатка.
Харт, удивившись этому слову, вырвавшемуся у владельца ранчо, спросил:
— Почему вы так решили?
Тот откашлялся:
— Она не только пила все это время не переставая, но, не успев пробыть тут и двух дней, стала вести себя неподобающим образом с моим главным конюхом. Вечером второго дня я застал их вместе в одном из стойл в очень деликатной ситуации, — и сухо добавил: — У нас, сеньор, это не принято.
— Не думаю, что вы знаете, где теперь эта женщина, — полувопросительно осведомился Харт.
— Это случилось четыре месяца назад, сеньор.
Сеньора Монтес сказала извиняющимся тоном:
— А потом приехал ее муж и увез ее. По крайней мере, она сказала, что это был ее муж.
— Он поехала с ним добровольно?
— По своей собственной воле. Это был высокий мужчина, смуглый и очень красивый. У него был такой вид, словно он имел какое-то отношение к морю.
Это наверняка был капитан Моралес! “Моралес завяз в этом деле по уши, — подумал Харт. — Более того, мексиканка подчеркнула в разговоре, что Бонни тогда была бледна. Это может означать, что до тех пор, пока она не приехала в Энсенаду в апреле, ее держали сразу после ее исчезновения либо по доброй воле, либо насильно на борту яхты или в усадьбе Диринга”.
Харт поднялся на ноги:
— Спасибо. Громадное спасибо! Теперь, если я убедил вас, сеньора, что приехал сюда не для того, чтобы причинить вам вред, нам с миссис Харт лучше откланяться.
— Вы возвращаетесь в Энсенаду?
— Нет. В Лос-Анджелес. — Харт пожал плечами. — Если только мы туда доберемся. Мне нужно увидеться с одним человеком по важному для нас делу, связанному с большими деньгами. Точнее, с четвертью миллиона долларов.
Герта встала и оправила юбку:
— Прежде чем мы уйдем, можно и мне задать еще пару вопросов, Док?
— Конечно.
— Почему Бонни приехала именно сюда? Какие дела мог иметь мистер Диринг с покойным сеньором Монтесом?
Харт покачал головой:
— Боюсь, об этом у миссис Диринг может узнать только полиция.
— И еще…
— Да?
— Ты говорил, Пегги Коттон сказала тебе, что видела Бонни в Энсенаде и что Бонни называла себя сеньорой Монтес и изображала из себя вдову состоятельного южноамериканца.
— Именно так!
— Как она могла их перепутать? Они ведь совершенно не похожи!
Де Медоза сделал типичный для всех латиносов жест.
— Возможно, я смогу объяснить вам это. Девушка, о которой вы говорите, та, что перепутала мою сестру с той особой, которая свалилась нам как снег на голову, была американка, молодой, эксцентричной и очень хорошенькой?
— Да, — подтвердил Харт. — Это точно она, Пегги!
Владелец ранчо кивнул:
— Тогда тут виноват я. За ту неделю, что барышня оставалась у нас, однажды, когда моя сестра и эта Бонни ездили за покупками в Энсенаду, а я сопровождал их и шел в нескольких шагах позади, какая-то молодая туристка явно заинтересовалась ими. В конце концов она подошла ко мне и спросила, не знаю ли я, кто такая эта хорошенькая черноволосая леди. Я решил, что она имеет в виду мою сестру Бьянку, и гордо сообщил ей, что это сеньора Альвередо Монтес.
'Ничего себе пустячок! — подумал Харт. — Реакция мужчин, которая приятна женщинам, задевает гордость нации и отправляет убийц в газовые камеры”.
Держа руку на дверной ручке, он сказал:
— И последний вопрос. Вы рассказали об этом случае своим дамам, а возможно, и показали им ту
