продать, то сохранить вырученные деньги для Джо.
— Продолжай, — коротко бросил лорд Корбери.
— Миссис Джарвис умерла, а когда вернулся Джо и ему рассказали обо всем, Исаак Голдштейн заявил, что мать Джо ничего ему не оставила.
— Невероятно! — воскликнул лорд Корбери. — Как ему удалось выйти сухим из воды?
— Очевидно, он попросту предложил Джо попробовать доказать, что его мать отдавала ему какие-либо деньги или завещала сыну всю сумму, вырученную от продажи гостиницы.
— Так он ее все-таки продал?
— Через неделю после того, как умерла миссис Джарвис, и если верить слухам, взял за нее хорошие деньги. Гостиница процветала, и Джо полагает, что вместе со сбережениями это составило больше тысячи фунтов, из которых он не получил ни пенни.
— Это самое возмутительное мошенничество, о котором я когда-либо слышал! — воскликнул лорд Корбери. — Хотел бы я сказать этому Голдштейну, что я о нем думаю!
— Многие пытались это сделать, да только напрасно, — сказала Фенелла. — Ему на всех наплевать, он богат и скуп до чрезвычайности. Я сама видела, как он…
Внезапно она остановилась, и глаза ее загорелись.
— Послушай, Периквин! У меня есть идея!
— Какая? — поинтересовался он.
— Я придумала, как вернуть деньги Саймону Баклу и Джо Джарвису, а возможно, поправить и твои дела!
— О чем ты говоришь? — спросил лорд Корбери. Фенелла вскочила с дивана и замерла, сжав руки и глядя в одну точку, как бы пытаясь сосредоточиться.
— Я знаю, где Исаак Голдштейн прячет свои деньги, — объявила она. — Я видела, как, возвращаясь из одной поездки на побережье, он вытаскивал из своей повозки множество мешочков, относил их в дом и прятал под половицей.
— Каким образом ты могла это видеть? — поразился лорд Корбери.
Фенелла глубоко вздохнула.
— Я говорила тебе, что он отвратительный тип. У него есть два свирепых пса, которых он оставляет охранять дом, когда уезжает. Но он их очень плохо кормит. Надо полагать, он думает, что голодными они будут еще злее. Он и так держит их впроголодь, а уж когда уезжает, то и вовсе оставляет на три-четыре дня без еды, а иногда даже без воды.
— Вот негодяй! А ты-то здесь при чем?
— Я их подкармливаю.
— Подкармливаешь! — повторил он недоверчиво.
— Сначала я кидала им еду через забор, — объяснила Фенелла. — Теперь едва они меня увидят, как сразу начинают вилять хвостами, и я могу делать с ними все, что угодно. Разумеется, Исаак Голдштейн этого не знает.
— Ты уверена, что они не бросятся на тебя в один прекрасный момент? — спросил лорд Корбери.
— Да они теперь готовы защищать меня от кого угодно! — улыбнулась Фенелла. — Неужели ты не видишь, Периквин, как это все упрощает? Мы заберем у Голдштейна деньги, заработанные нечестным путем, отдадим Джарвису и Саймону то, что им причитается, и, может быть, у нас даже что-нибудь останется на ремонт коттеджей.
— Ты что, предлагаешь мне совершить кражу?! — загремел лорд Корбери.
— Я предлагаю тебе отнять у богатого и раздать бедным, — возразила Фенелла.
— В жизни не слыхал подобного вздора! — кричал лорд Корбери. — Неужели ты полагаешь, что я опущусь до мелкого воровства?
— Ну что ж, если ты не сделаешь этого, Саймон останется в когтях этого мерзавца, — сказала Фенелла. — А Джо Джарвис впал в такое отчаяние, что запил, и теперь пропивает все, что ему удается заработать.
— Я думаю, вместо того, чтобы пить, лучше бы он попытался что-нибудь сделать, — заметил лорд Корбери.
— А что он может сделать? Свидетелей тому, как миссис Джарвис передавала Голдштейну деньги, нет. Просто всем в деревне известно, сколько она работала, откладывая каждый пенни для своего Джо. Все также знают, что она никогда не позволила бы своему зятю, которого едва знала, продать гостиницу и положить деньги себе в карман.
— Может быть, мне поговорить с адвокатом? — предложил лорд Корбери.
— А где ты собираешься взять деньги, чтобы с ним расплатиться? — поинтересовалась Фенелла.
Лорд Корбери издал нетерпеливое восклицание и отошел к окну.
— Должна сказать, Периквин, что ты здорово постарел, — бросила она ему вслед.
— Что ты хочешь этим сказать? — вскинулся он.
— В прежние времена мы с тобой частенько пускались в рискованные предприятия, — ответила Фенелла. — Помнишь, как мы стащили все сортовые персики из оранжереи лорда-наместника, потому что его садовник очень задирал нос перед простыми людьми, желавшими принять участие в цветочной выставке, и делал все возможное, чтобы никто из них не получил приз? Часть персиков мы съели, а оставшиеся бросили в пруд. Никто так и не узнал, чья это была работа.
— Мы были тогда совсем детьми, — сказал лорд Корбери.
— А в другой раз мы взяли без разрешения лошадей твоего отца и отправились в Даунс посмотреть кулачные бои! Это был один из самых замечательных дней в моей жизни. Помнишь, какое это было захватывающее зрелище?
— О да, — ответил он. — Тридцать восемь раундов, и оба бойца так обессилели, что в конце едва могли поднять руку!
— Я помню, как мы потихоньку отвели лошадей обратно в конюшню, — продолжала она, — а старый Сэм, ваш грум, так хорошо к нам относился, что не выдал нас. Когда твой отец спросил, где мы были, ты ответил, что ловили рыбу. По крайней мере, в те времена ты ничего не боялся!
— Черт тебя побери, я и сейчас не боюсь! Просто джентльмен не может опускаться до воровства!
— Что толку быть джентльменом, если у тебя нет ничего, кроме гордости? — съязвила Фенелла.
— Это единственное, что у меня осталось, — с горечью заметил лорд Корбери.
— Боюсь, что в глазах Хетги это не слишком большое достоинство, — сказала Фенелла. — Не один только сэр Вирджил страдает от чрезмерного честолюбия!
Лорд Корбери с разгневанным видом повернулся к ней.
— Не смей плохо говорить о Хетти! Она само совершенство! Самое красивое, восхитительное и прелестное существо на свете! С тех пор, как я уехал, я повидал немало женщин, но ни одна из них не была такой прекрасной, как Хетти.
— О да, она очень красива, — слегка вздохнув, согласилась Фенелла.
— Если бы ты приложила немного усилий, ты бы тоже выглядела довольно неплохо, — сказал лорд Корбери с братской фамильярностью. — Почему бы тебе не купить новое платье и не сделать модную прическу?
— Новое платье! — расхохоталась Фенелла. — Ты, вероятно, забыл, что наше финансовое состояние мало отличается от твоего!
— Я уверен, что твой отец далеко не банкрот, — возразил лорд Корбери.
— О нет, он не банкрот, — ответила Фенелла. — Но он не собирается тратить деньги на тряпки и безделушки для своей дочери. В настоящий момент он намеревается приобрести первое издание «Потерянного рая» Мильтона. Три месяца назад куча денег пошла на Фрэнсиса Бэкона, а перед этим — на очень дорогую книгу Александра Попа.
— Но если тебе уже восемнадцать, наверняка твоя мама хочет, чтобы ты выезжала в свет и встречалась с молодыми людьми?
— Мама! — Фенелла всплеснула руками. — Видно, что ты долго отсутствовал, Периквин. Ты же знаешь, что мама интересуется только своим садом. Сейчас она покупает какие-то редкие лилии, привезенные из Китая. Азалии, которые на прошлой неделе прибыли из Индии, стоили целое состояние. Папа с мамой все
