— Ну естественно! — согласился лорд Фаркуар. — Большинство мужчин, моя дорогая Фенелла, приходится убеждать, или, скажем, склонять к женитьбе. В конце концов ведь так много преимуществ в том, что ты свободен брать и выбирать.
Фенелла тихо вздохнула.
— Мне хочется быть уверенной… совершенно уверенной… что Периквин действительно… любит меня, — прошептала она.
Одеваясь на следующий вечер на бал у вдовствующей маркизы Харрингтонской, Фенелла чувствовала себя такой несчастной, что вряд ли ее унылый вид мог бы привлечь хоть чье-нибудь внимание. Даже новое платье из белого атласа, отделанное такими прекрасными кружевами, что можно было подумать, будто их соткала волшебница, не вызывало на ее лице улыбки.
Она поступила точно так, как ей велел ее дядя вчера вечером, и теперь ей казалось, что его совет был гибельным.
Лорд Корбери приехал к Королевскому Павильону после обеда с некоторыми другими гостями, приглашенными принцем-регентом. Фенелла видела, как он входил в экзотично обставленную Китайскую гостиную, и слышала, как его королевское высочество, который относился к Периквину с большим теплом, радушно приветствовал его.
Но Фенелла притворилась, будто не заметила появления лорда Корбери, и сделала героическое усилие сконцентрировать свое внимание на том, что ей говорили маркиз Харрингтон, сэр Николас и лорд Уорчестер.
Закончив светскую беседу с его высочеством, лорд Корбери огляделся в поисках Фенеллы и, заметив ее в дальнем конце комнаты, обратил внимание, что она весело смеется над тем, что рассказывал ей один из сопровождавших ее молодых людей.
Улыбка исчезла с его губ, а между глаз пролегла глубокая складка, и он начал пробираться к ней через толпу, состоявшую из самых знаменитых людей в Англии.
Не успел он сделать пару шагов, как его кто-то окликнул, и чья-то рука легла ему на локоть.
Он оглянулся и увидел Хетти. Она была просто великолепна в бледно-голубом платье, которое очень шло к ее глазам, и с мягкими золотистыми волосами цвета спелой пшеницы. Яркие губки Хетги были недовольно надуты, что придавало ее лицу вызывающее выражение.
— Я слышала, что ты приехал в Брайтон, — вкрадчиво проговорила она, — и я ожидала, что увижу тебя гораздо раньше сегодняшнего вечера.
— Извини меня, Хетти, — сказал лорд Корбери, — но мне надо поговорить с Фенеллой.
К удивлению красавицы Хетти, Периквин быстро развернулся и отошел от нее, и она осталась стоять, изумленно глядя ему вслед.
Ловко увернувшись от нескольких приятелей, желавших втянуть его в разговор, лорд Корбери приблизился к Фенелле. С возгласом радости она обернулась к нему.
— Периквин! Какой сюрприз! — воскликнула она. — Я даже не знала, что ты приехал в Брайтон.
С некоторым неудовольствием лорд Корбери заметил, что сегодня она выглядела совершенно по- другому по сравнению с тем, когда он видел ее в последний раз. Ее темно-рыжие волосы были искусно уложены по последней моде и обрамляли ее личико, с которого, как он отметил, исчезли веснушки. Ее кожа, которая раньше была скрыта старыми, выношенными платьями, оказалась жемчужно-белой и проявилась во всем своем великолепии на фоне бледно-зеленого газового платья, сверкавшего при малейшем движении.
Раньше лорд Корбери никогда не замечал, какая у Фенеллы изумительная фигура. Теперь же, когда ее талия была туго обтянута корсажем, что только начинало опять входить в моду, а великолепный покрой платья подчеркивал превосходную форму груди, стало очевидным, что у нее действительно совершенные пропорции.
— Когда же ты приехал? — спросила Фенелла. — Как ты проводил время в Йоркшире?
— Вот об этом я и хочу тебе рассказать, — глухим голосом проговорил лорд Корбери.
— Конечно, я с удовольствием выслушаю твой рассказ, — сказала Фенелла, — но, боюсь, сейчас я не смогу — я уже обещала следующий танец.
— Этот танец обещан мне, — сообщил маркиз.
Фенелла улыбнулась ему.
— Я не забыла об этом, — ответила она, глядя ему в глаза.
— А следующий — мне, — вмешался сэр Николас. Фенелла взмахнула ручкой.
— Я не осмелюсь разочаровывать этих джентльменов, Периквин.
— Ни в коем случае, — сказал лорд Уорчестер, — у нас есть все права на это! Уверяю тебя, Корбери, мы все объединимся, чтобы предотвратить любые поползновения и вмешательство с твоей стороны.
Молодые люди рассмеялись, и Фенелла заметила, как губы лорда Корбери плотно сжались.
Она оперлась на предложенную маркизом руку и направилась в бальный зал. Оглянувшись, она увидела, что лорд Корбери смотрит ей вслед, и если бы не уверенность в правильности совета ее дядюшки, она ринулась бы к нему навстречу, чтобы сказать, что он может танцевать с ней всегда, когда пожелает!
Узнав, что лорд Корбери рано покинул Королевский Павильон, Фенелла тут же пожалела, что не поддалась охватившему ее порыву. Она ожидала, что он обязательно заедет к ней на следующее утро, однако он не появился в доме лорда Фаркуара ни днем, ни вечером.
— Неужели его можно так легко сбить с толку? — спрашивала себя Фенелла. — Если так, то он… не любит меня по-настоящему.
Ее любовь к нему была подобно непреходящей боли в сердце.
Как бы ни была она весела, каким бы стремительным ни было ее победное шествие по бальным залам, каждую ночь, укладываясь в постель, она думала о Периквине, тосковала по нему, зная, что чувства, которые он всколыхнул в ее душе, столь глубоки, столь всеобъемлющи, что с каждым днем боль в сердце становилась все сильнее.
— Я люблю его… я люблю его, — шептала она в подушку.
Когда первые лучи солнца пробирались в ее комнату, ею овладевало единственное желание — опять оказаться в Прайори, надеть свои старые платья, приняться за уборку комнаты Периквина, погладить его галстуки — вернуться к своей повседневной работе, которую она делала для него с тех пор, когда они были детьми.
И в то же время ее успех в свете дал ей ощущение уверенности в себе, которого у нее никогда не было, и гордость, заставившую ее понять, что любовь Периквина должна быть столь же глубокой, как и ее, иначе они никогда не познают истинного счастья.
Она много раз слышала, как он превозносил Хетти. Неужели возможно, чтобы он чувствовал подобное и по отношению к ней, Фенелле?
До сегодняшнего дня этот вопрос так и остался без ответа.
Часы так медленно сменяли друг друга, что каждая минута казалась вечностью, а Периквин все не появлялся. Фенелла погрузилась во тьму и отчаяние, которые окутали ее подобно густому туману.
— Он любит тебя, — попытался утешить ее лорд Фаркуар, когда она поднялась, чтобы переодеться к обеду.
— Тогда у него… странная манера… показывать это, — вздохнула Фенелла.
— Возможно, он появится сегодня на балу, — предположил лорд Фаркуар.
— Надеюсь, — с несчастным видом пробормотала Фенелла.
Горничная предложила ей лечь, но она чувствовала себя такой подавленной, и только какая-либо деятельность, только движение могли спасти ее: не было ничего хуже, чем лежать в темноте и думать о Периквине.
Парикмахер, который должен был уложить ей волосы, пришел рано, так как ему еще нужно было успеть к огромному количеству своих клиенток. После его ухода Фенелла надела свое новое платье. Она подумала, что никогда ни одно платье, купленное для нее лордом Фаркуаром, так не шло ей.
Оно было отделано ниткой жемчуга, которая застегивалась вокруг шеи, и бриллиантовой брошью, приколотой к корсажу.
Фенелла посмотрела на себя в зеркало, и ей страшно захотелось, чтобы ее увидел Периквин. Однажды,
