— Мы будем совсем одни, моя милая, — произнес Пьер, — никаких твоих служанок и горничных, никаких моих камердинеров, никаких высокомерных слуг! В Париже ко мне приходит только одна пожилая женщина, чтобы помыть пол.
— Я буду сама заботиться о тебе, — прошептала Вада.
Пьер улыбнулся:
— У тебя есть возможность показать себя прекрасной женой бедного писателя.
Глаза Вады сияли, как звезды. Она произнесла немного невпопад:
— Я не умею толком готовить.
— Зато я умею и научу тебя, — сказал Пьер.
— Это чудесно! Просто замечательно! — обрадовалась Вада. — Когда же мы поженимся? — спросила она внезапно.
Пьер привлек ее к себе и поцеловал в мягкие пушистые волосы.
— Я не хочу ехать в Нью-Йорк и жениться так, как задумала твоя мать. Мы поженимся немедленно и без пышных церемоний: я хочу, чтобы Давид был моим шафером, а чем быстрее он уедет в Швейцарию, тем больше времени ему останется жить.
— Мама, конечно, рассердится, но я уже буду твоей женой, а все остальное не имеет значения, — важно проговорила Вада.
— Со временем она, несомненно, успокоится, — оттого что ее дочь стала все-таки герцогиней, — заметил Пьер.
В его голосе прозвучала легкая ирония. Затем он сказал:
— Предоставь свою маму мне. Но сначала я должен разобраться с собственной матерью. Они обе не имели права заставлять тебя выйти замуж за человека, которого ты никогда не видела.
— Но твой брат такой добрый…
— Поэтому ты его поцеловала?
— Да, я хотела от всей души его поблагодарить, — ответила Вада.
— Надеюсь, в будущем, — начал Пьер, — ты не захочешь так щедро расточать свою благодарность. Из-за этого поцелуя я чуть было не поверил, что ты обещаешь ему стать его женой, потому и наговорил тебе массу грубостей.
Вада снова уткнулась лицом в его грудь.
— Как ты мог такое подумать? — Она почти начала выходить из себя.
— Да я минуты считал, пока снова тебя увижу, а ты на моих глазах обманываешь меня! Что я мог еще подумать?
— Ты же знал, что я тебя люблю.
— Я действительно тебе верил, но когда увидел, как ты целуешь моего брата, решил, что ошибся.
— Я никогда не смогу полюбить никого другого. Я люблю только тебя. — Вада трепетала от переполнявших ее чувств. Ее голос звучал одновременно волнующе и трогательно.
— Ты прощаешь меня? — тихо спросил Пьер.
— Я прощу тебе все, как только ты станешь моим мужем, — лукаво ответила Вада. Пьер засмеялся:
— Все вы, женщины, только и думаете о замужестве. И как ни странно, я тоже сейчас думаю только об этом, — чтобы мы поженились, и как можно скорее!
Пьер чуть приподнял ее маленький подбородок и повернул к себе. Никогда в жизни он не видел такой сияющей от счастья женщины, как Вада.
— Никто из нас не хочет ждать, — сказал он мягко. — Мы знаем, что созданы друг для друга, что нашли наконец то, что оба искали всю жизнь.
Он почувствовал, как Вада дрожит от радости.
— Это настоящая любовь, мое сокровище, моя красавица! Это любовь — чарующая и непостижимая! И ты — часть совершеннейшей красоты мира — принадлежишь мне!
Пьер поцеловал Ваду, и она снова испытала восторг и волшебство охватившего ее чувства, как в ту первую ночь, когда поцелуй Пьера так естественно слился с тем, что их окружало, — рекой, небом и Нотр- Дам. Их слияние в единое целое теперь уже совсем близко. Девушке казалось, что без Пьера она не существует: она принадлежит только ему и навсегда.
Вада прекрасно сознавала, что впереди будет много трудностей, но опасности, казалось, не существует, пока они вместе.
«Я люблю тебя! Я так страстно люблю тебя!» Ваде хотелось без конца повторять эти слова, но Пьер держал ее губы в плену.
— Моя малышка, мое сокровище, моя любимая! — шептал он.
Вада ощущала, как лихорадочно бьется его сердце, и пламя любви, полыхавшее в ее груди и его душе, превратилось в огонь. Огонь, способный испепелить все злое и недостойное.
Божественный огонь, разгоревшийся в их сердцах, поднимал и уносил их в звездное небо, где царили только музыка и поэзия любви.
1
Позже более известна как Вандомская колонна.
