продолжали спасать животных до темноты и теперь двигались чуть ли не на ощупь — пляж освещался только бледным сиянием полумесяца и светом звезд. Многие морские звезды уже умерли, но мы все равно возвращали их в живительную воду, надеясь на лучшее.
Мама Чиа неутомимо наклонялась, снова и снова, и это меня беспокоило, но никакие слова не смогли бы отговорить ее от этого. Она собиралась жить до самой смерти. И пока я здесь, на острове, рядом с ней, я буду делать все, чтобы помочь ей в этом.
Была уже глубокая ночь, когда мы, уставшие до смерти, со счастливыми улыбками осмотрели чистый берег, рухнули на мягкий песок и мгновенно заснули.
Я проснулся внезапно, решив, что уже взошло солнце. Но источником разбудившего меня света был потрескивающий костер, возле которого, спиной ко мне, сидела Мама Чиа.
— Не спится? — спросил я, подходя к костру.
— Уже выспалась, — ответила она, не отводя глаз от костра.
Я встал за ее спиной и помассировал ей плечи и спину.
— Что вы увидели там, в огне? — спросил я, не рассчитывая на ответ.
— Что ты подумаешь, если я скажу тебе, что родилась не на этой планете? — спросила она.
— Что?
— Что ты подумаешь, если я скажу то же самое о Сократусе и о тебе?
Я просто не знал, что ответить, и никак не мог понять, говорит ли она серьезно.
— Вы это увидели в огне? — Я смог придумать только это.
— Садись, — сказала она, — и посмотри сам.
Я сел рядом с ней и уставился на прыгающие языки пламени.
Мама Чиа слегка подвинулась и начала разминать своими сильными пальцами мою спину.
— Ты как-то спрашивал, почему я так ждала тебя. Потому что все мы — одна семья, — сказала она. — Каждый из нас — член единой духовной семьи.
— Что вы имеете в… — Мне не удалось закончить свой вопрос. Мама Чиа резко надавила на нижнюю часть моей шеи.
В моих глазах вспыхнули звезды, а потом в них остался только огонь… Я погружался в него все глубже… глубже…
Я видел начало времени и пространства, когда Дух воплощался в материи: образовывались звезды, планеты, горы, океаны, в которых родились твари, большие, и малые, плодившиеся и размножавшиеся.
Их было множество — не было лишь человека. Это были доисторические времена, когда мир был исполнен магии и Разум рождал свои первые легенды… Животные развивались, и из простейших форм возникали все более сложные. Но на планете все еще не было человека.
Я видел древнюю Вселенную, в искривленных пространствах которой, в царстве свободы и блаженства, играли и пели души ангелов. Воспоминания об этом, сохраненные в бесконечных хранилищах Духа, стали архетипами места, которые мы зовем Небесами.
Сонмы ангельских душ сошли на землю, увлекаемые любопытством и интересом к ее материальной природе, к формам органической жизни, к движимой ими сексуально-созидательной энергии, к тому, каково это — обладать телом.
Души узрели примитивные формы созданий, скитающихся по земле, — и омрачились. Они входили в тварей земных, смотрели на мир их глазами, чувствовали его их кожей, познавали царство материи и жизни на земле.
Настал момент, когда они собрались покинуть свои животные оболочки и вернуться к своему Источнику. Но эти души недооценили притягательности материального мира. Они оказались в ловушке и отождествились с сознанием животных. Так на этой планете началось великое приключение.
Тонкие энергии и человекоподобное высшее сознание этих душ, заключенные в телах животных, повлияли на их ДНК и вызвали мгновенный и поразительный скачок эволюции. В моем видении гены, собранные в длинные спирали, меняли свое положение и соединялись в бесконечные цепи.
Следующее поколение животных созданий стало основой греческих мифов — кентавры, русалки, сатиры и нимфы, полуживотные-полулюди, они стали героями легенд, богами, обитателями Олимпа.
Теперь оказавшиеся на земле души забыли, что они рождены от Духа, а не от плоти. Они решили, что их оболочки и есть их сущность. Тогда на землю с миссией спасения спустились свободные души, надеявшиеся вернуть заблудших братьев. Но и они не смогли избежать ловушки.
Летело время, столетия проносились в мгновение ока. Была послана вторая спасательная экспедиция, и на этот раз в нее вошли самые мощные души, но вернуться с земли удалось лишь немногим — стремление к силе и власти стало ловушкой для большинства из них, и они превратились в царей, королей, фараонов и султанов, правителей земли. Одни стали подобными королю Артуру, другие — гунну Аттиле.
Наконец пришла третья — и последняя — группа спасателей, которые были самыми смелыми душами, Мирными Воинами, потому что они уже знали, что не вернутся назад, что им предстоит обитать в смертных оболочках бесконечные зоны времени — страдать, терять любимых, переносить смертельные муки и проходить через страшные испытания, пока все души земли вновь не станут свободными.
Это была добровольная миссия. Ее члены пришли, чтобы напомнить всем остальным, кем все они являются на самом деле. Они приняли обличья плотников, студентов, врачей, художников, спортсменов, музыкантов и просто бездельников; гениев и безумцев, преступников и святых. Многие из них забыли о своей миссии, но в сердцах и глубокой памяти тех, кому предназначено проснуться, осознать свою природу, служить человечеству и помочь пробудиться другим, все еще тлеет неугасимая искра дерзания.
Эти спасатели не являются «лучшими» душами — единственным их отличием от всех остальных является любовь. Они могут временами забывать о ней, но всегда вспоминают вновь И сейчас они пробуждаются. Сотни тысяч душ на этой планете открывают глаза и становятся единой духовной семьей.
Я вернулся к обычному сознанию очень резко, несколько секунд смотрел на костер, а потом перевел взгляд на Маму Чиа, сидевшую рядом.
Она по-прежнему смотрела на огонь, но, видимо, знала, что я очнулся, потому что сказала:
— Моя душа — одна из этой последней спасательной группы. Душа Сократуса и твоя душа — тоже, как и сотни тысяч других. Все, кто испытывает стремление служить и помогать людям. Только подумай! Сотни тысяч, и с каждым днем пробуждается все больше, каждую минуту рождается еще одно дитя, которое вскоре познает, кто оно на самом деле и с какой целью пришло в этот мир.
То общее, что нас объединяет, — это преследующее нас всю жизнь ощущение отличности от окружающих, какой-то странности, чувство постороннего человека, чужеземца, оказавшегося в незнакомой стране, невозможность приспособиться ко всеобщим законам. Время от времени мы испытываем смутное стремление «вернуться домой», хотя не знаем, где он, наш истинный дом.
Наше назначение не в том, чтобы «приспособиться», влиться в этот мир, хотя часто мы очень стараемся это сделать. Мы пришли сюда, чтобы учить, направлять, исцелять других и напоминать им об их подлинной сущности собственным примером.
Для большинства человеческих душ Земля стала школой, но наши души не полностью принадлежат Земле. Мы обучались где-то в ином месте, и поэтому существуют вещи, которые мы просто знаем — хотя не знаем, откуда знаем о них. Есть предметы и места, которые мы узнаем, хотя видим впервые. Мы не изучаем, но освежаем свою память, мы вспоминаем, что явились сюда с миссией спасения.
Твои искания, Дэн, были направлены на поиски путей к изменениям. Сначала — на пробуждение, потом — на поиск правильной точки опоры, лучших средств подготовки к определению своего призвания и наиболее естественных и эффективных методов взаимодействия и помощи другим. Это свойственно всем Мирным Воинам, участвующим в нашей миссии. Одни из нас работают парикмахерами, другие учителями, третьи — биржевыми агентами, ветеринарами или консультантами. Одни становятся всемирно известными, другие занимают скромные положения в обществе. Каждый играет свою роль и делает свой вклад в общее дело.
Мама Чиа замолчала, и я попытался осмыслить ее невероятный рассказ, глядя на океан. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем она заговорила снова:
— Так что, Дэн, ты — один из многих близких друг другу душ, каждая из которых носит свою собственную «оболочку» и барахтается в океане кармы. Рядом есть лодка, и она гораздо ближе к тебе, чем
