Вместо меня

бессмысленную, полную дешевых трюков жизнь, оставшись под конец ни с чем — одно светлое воспоминание превратилось в грязную помойку!..

Они уже идут между облупленных стен — когда-то это было двором усадьбы.

Дима. Вы так цените свою жизнь, так носитесь с ней, так дрожите над каждым мгновением — и все ради чего? Чтобы наслаждаться несчастьем других!

Старик. Вы не должны быть таким жестоким.

Дима останавливает коляску, склоняется над стариком, лицом к лицу.

Дима. Ах вот как! Жестокость — это не то, что я к вам испытываю. Я вас ненавижу так, как человек вообще способен ненавидеть. Я мог бы вас убить здесь, прямо сейчас, и — видит Бог — не испытывал бы жалости. Вы — исчадие ада, и я счастлив, что говорю вам это. Вы превратили меня в ничтожество, в холуя, и я не знаю, как мне теперь жить. Вы отняли у меня любимую женщину, превратив мою жизнь в забаву, в анекдот! И вы говорите, что я — жесток?..

Старик (неожиданно улыбается). Я ценю ваш пафос. С удовольствием продолжу этот разговор… Потом. А сейчас позвольте мне побыть в тишине.

Дима отходит от кресла.

Старик. Благодарю.

Наступает тишина, в которой вдруг отчетливо проступают звуки: жужжание шмеля, шум ветра в деревьях, пение птиц.

Старик. Вы правы, тут все изменилось… Все не то… Но есть вещи, которые не меняются, — это то, что в воздухе… Слышите? И еще не изменились запахи, я помню их с самого детства. Они те же, что и тогда, когда я ползал по траве, еще не умея ходить. Я помню запах мятой травы на руках в моем детстве… Будьте добры, сорвите мне несколько травинок.

Дима. Нет.

Старик. Я просто хочу растереть их в ладонях… Сделайте мне удовольствие. Это будет моя последняя просьба.

Дима. Нет.

Старик. В конце концов, у нас есть договор, и вы должны это сделать.

Дима. Нет.

Старик. Вы не получите ни копейки денег. Вы никогда не поставите свой спектакль. Вы так и останетесь неудачником, который никому не нужен. Вы понимаете, что вы делаете сейчас?

Дима (кричит). Нет!!!

Старик отворачивается от него. Он смотрит на траву, которая совсем близко, в метре от кресла. Старик упирается ладонями в подлокотники так, что костяшки на пальцах белеют, делает огромное усилие и вдруг встает на ноги. И остается стоять, не в силах сделать один шаг к своей цели. Старик плачет. Дима отворачивается от него. В полной тишине где-то рядом, в глубине усадьбы, раздается выстрел. За ним еще один и еще, а потом начинается настоящая пальба. Старик падает на землю. Под грохот перестрелки Дима видит бизнесмена, который выбегает из-за стен и проносится мимо.

Бизнесмен (пробегая). Господи, спаси меня, сохрани, Господи, дай мне остаться живым, и я никогда, никогда!..

Не раздумывая, Дима подхватывает старика на руки и что есть сил бежит прочь из усадьбы, в которой идет настоящий бой.

Старик (на руках у Димы). А кресло? Мы что, бросим его прямо там? Вам известно, сколько оно стоит?…

Бескрайние русские просторы. Поле. Широкая река внизу. Темный лес на другой стороне реки. Небо в облаках. И маленькая фигурка бегущего Димы со стариком на руках.

МОСКВА. ПОДЪЕЗД ТЕАТРА. НАТУРА. ЗИМА

Снег опускается на многочисленные автомобили, стоящие у театра.

ЗАЛ ТЕАТРА. ИНТЕРЬЕР

В полной тишине зрители смотрят финальную сцену «Бориса Годунова» — народ безмолвствует. В зале мы видим почти всех наших героев. Бизнесмен с женой и взрослой дочерью. Отдельно — два телохранителя. Они невольно поглядывают на Саймона, который сидит рядом с Олей во втором ряду.

Саймон (Оле шепотом). Почему… он… молчать? Это же — безобразий!

Оля. Не молчат, а безмолвствуют.

Саймон. Почему? Англичан бы не молчать. Англичан бы — говорить в лицо!

Оля. Тс-с! Тут русские. Они тебе не англичан.

Саймон берет ее за руку и смотрит на Олю с восхищением. Это видит бармен Боря, вздыхает с грустью и отворачивается к сцене. Трал осторожно толкает локтем соседа по креслу.

Трал (шепотом). Смотри, моя-то как? Фантастика!

Сосед. Где?

Трал. Во-он, видишь, за той шикарной шапкой! Это она.

На сцене среди безмолвствующего народа — Жанна в шубе.

Трал (с любовью). Моя ласточка, как играет!

Впереди зала на специальном кресле — старик. В глазах его, устремленных на сцену, стоят слезы. Занавес медленно закрывается. Гром аплодисментов.

КУЛИСЫ ТЕАТРА. ИНТЕРЬЕР

Борис Годунов и Марина Мнишек стоят у занавеса перед выходом на поклон. Годунов — Дима. Мнишек — его жена Маша.