мне всего наилучшего. Эта скотина имеет наглость еще чего-то мне пожелать! При этом послание считается персональным, как будто он поздравляет меня с окончанием средней школы, чтоб его!..
Малдун не знал, что нужно отвечать в подобных случаях:
– Мне очень жаль, что все так получилось.
– Да-да, мне тоже, – рассмеялась Брук. – Но я-то думала, что он меня любит. Какой фарс! – Она протянула руку со стаканом, и перед ними возник все тот же официант. – Еще два.
И снова Малдун тщетно пытался дать понять резвому официанту, чтобы он так не суетился, но и на этот раз ему не удалось поймать взгляд этого подлизы.
– Да, мэм, конечно, – кивнул он.
– Спасибо, Тим.
– Тим? – удивился Малдун, наблюдая за тем, как официант поспешно направляется к бару.
– Мне приходилось останавливаться в этой гостинице и раньше, – пояснила Брук. – И тогда я выяснила, что если подружиться кое с кем из персонала, не забывая при этом о щедрых чаевых, то можно найти одну-две понимающие души, которые будут приносить напитки, не так откровенно разбавленные водой. Меня постоянно ограничивают, а это ужасно раздражает. Особенно сегодня, когда я твердо решила напиться.
– Неужели вы считаете, что, напившись, поможете себе? – спросил Малдун.
– А вы знаете, на сегодняшний вечер у меня даже появился выбор: или напиться, или затрахать вам мозги, – призналась Брук. – А это уж точно никому не повредит.
– Винс! Винсент!
Винс открыл глаза и увидел, что Чарли смотрит на него своим неповторимым рассерженным взглядом.
– Что такое? – спросил он.
Там, на экране, по открытому рынку бежали вприпрыжку двое счастливых и очень красивых молодых людей. Хотя нет, подождите. На лице у мужчины, следовавшего за ними, не было и тени улыбки. Скорее он щерился от злости. Или, может быть, просто сильно сосредоточился. Трудно было сказать. Ну да, конечно же. Мужчина был сильно зол. И они убегали от этого негодяя с ружьем, который, скорее всего, собирался пристрелить их, оттого и скалил зубы.
Но хотя все трое очень спешили и переживали сейчас не лучшие свои времена, прически у них оставались идеально уложенными.
– Ты заплатил пять долларов, так что, будь любезен, не спи и смотри фильм, – пожурила мужа Чарли.
– Я и не сплю, – прошептал он в ответ.
А на экране уже все изменилось. Наступила ночь, и красивые молодые люди с великолепными прическами нашли себе убежище в подвале какого-то заброшенного полуразрушенного здания. Они общались между собой короткими отрывочными фразами, которые зачастую звучали весьма откровенно, но тем не менее крайне неубедительно. При этом зрителям становилось до обидного понятно, что сейчас между ними должна вспыхнуть пламенная страсть, и значит, согласно законам кинематографа, наступит очередь любовной сцены.
Винс только презрительно фыркнул, но Чарли снова недовольно сверкнула глазами и прошептала:
– Да тише ты!
Разумеется, после того, как закончится вся эта ерунда, Шарлотта выскажется по поводу отвратительной игры актеров. После, но не сейчас. Винс знал, что бесполезно просить ее уйти из зала пораньше. Ему пришлось бы слушать по дороге домой ее долгое ворчание, а сейчас она сказала бы что-то вроде: «Мы заплатили за билеты неплохие деньги, поэтому, разумеется, останемся здесь до самого конца, каким бы ужасным ни оказался этот фильм. Кроме того, а вдруг произойдет чудо и дальше будет интересней?»
Он взял ее за руку, и она сжала его пальцы. При этом Чарли бросила на мужа удивленный взгляд, говоривший о том, что ей известны все его мысли.
Правда, когда он смотрел на экран, где бездарные актеры с тоской в глазах пытались делать вид, что их захватила любовная страсть, Винс подумал, что все-таки Шарлотта не могла знать, о чем именно он сейчас думает.
Кое-что в этой любовной сцене дешевой голливудской картины напомнило ему о той первой ночи, когда Чарли явилась к нему в комнату с целью – как там модно сейчас говорить? – перепихнуться.
Вернее, нет, дело было не совсем так. В первый раз она пришла, чтобы немного покадриться (тоже мне эвфемизм!), и тогда Винс буквально прогнал ее.
Все произошло во вторую ночь. Это была последняя ночь, которую Винсент намеревался провести под крышей Эдны и Шарлотты Флетчер. И на этот раз она сумела его победить. Оборона была сломлена.
В ту памятную ночь она разбудила Винса, когда он уже крепко спал. Причем спал плохо, с кошмарами.
Ему снова снился все тот же страшный сон. Про Рэя. Про Тараву. Они брели по грудь в воде под сильным вражеским огнем, стараясь помочь тем солдатам, которые застряли со своими лодками у острова и теперь пытались вытащить их на берег.
Поначалу Винс никак не мог понять, где он находится и что происходит, но Чарли сама помогла ему.
– Это я, Шарлотта, – начала она. – Чарли Флетчер, вспомнили?
Ах да! Но только что она здесь делает?.. И где вообще он сам находится, черт возьми?!
– Вы сейчас у меня в квартире, Винс, в Вашингтоне, Вас привезли сюда, потому что вы были тяжело больны, но сейчас вы поправляетесь, и вам гораздо лучше. Никто ни на кого не нападает, вы находитесь в
