— О чем ты думаешь? — нетерпеливо спросил он. — Что происходит у тебя в голове? — Затем, отказавшись от старомодного тона, он горячо заговорил:
— Элис, ты — мой идеал женщины. Я никогда не думал, что встречу подобную тебе. Не многие мужчины понимают, каков их идеал, но я понимаю и схожу по тебе с ума!
А Элис в это время сражалась с мыслями о насмешливом Феликсе. Она молча смотрела на Дандаса, а он торжественно продолжал:
— Ты, наверное, думаешь о моей первой жене? Она была прекрасная женщина. Но я женился юным, неопытным, в двадцать один год, и теперь понимаю, что на самом деле никогда не любил ее. То, что я чувствую к тебе, — такое случается с мужчиной только раз в жизни.
Элис захотелось взглянуть на происходящее с юмором. Он такой торжественный, этот маленький мужчина. Она могла бы посмеяться над ним, преклонившим перед ней колени.
Но Элис не могла смеяться. Странное дело, сейчас она не понимала, кто она. Элис или Камилла? И кто произносит эти слова:
— Ты так добр. Как можно тебе отказать?
Элис была почти уверена, что сама никогда бы так не ответила на предложение руки и сердца. Похоже, это говорит Камилла. Но нельзя сказать, что Элис думала сейчас о Камилле. А может, в этой же комнате, раньше… Нет, нет. Это игра воображения. Глаза Дандаса, его полные тайны огромные зрачки сияли искренностью. Это ей, Элис Эштон, он сделал предложение, и он не делал его никому с тех пор, как умерла его первая жена.
«Я все думаю, правда ль то, что говорят о Дандасе…» Как бы ниоткуда пришла ей в голову фраза, записанная Камиллой на календаре.
После того как она ответила, Дандас быстро вскочил на ноги и склонился над ней, чтобы поцеловать. На какую-то секунду Элис охватило удушье. Но потом она разрешила Дандасу прижаться к ней губами, обняла его за шею и закрыла глаза, чтобы изгнать из своих мыслей смеющегося Феликса.
Элис представила себе свое будущее — спокойное и защищенное. Она будет хозяйкой этого высокого старого дома, хозяйкой тряпки, которой вытирает пыль, — надо же заботиться обо всех этих вещах: венецианском стекле, серебре времен короля Георга, маленьких дрезденских леди. Она будет помогать Дандасу с фотографией, она будет подниматься с ним на ледник, на снежные горные пики, она станет наряжаться к субботним ужинам в отеле и совершенно спокойно улыбаться Дэлтону Торпу и его красавице сестре. Когда жадные губы Дандаса прильнули к ней, все эти видения промелькнули перед Элис в секунду. Ей больше не пришлось подумать об обязанностях жены — Дандас поднял голову и пробормотал:
— О дорогая! Дорогая! Элис пошевелилась и оттолкнула его.
— Но прежде чем мы все решим, Дандас, я хочу спросить: как быть с Маргарет? Она не особенно меня любит, и я понимаю, как трудно девушке в ее возрасте обрести мачеху, которая не намного старше ее.
— С Маргарет все будет в порядке, — уверил Дандас и прикоснулся губами к ее шее:
— О моя маленькая красавица.
— Нет, Дандас. Ты должен как следует подумать об этом. Маргарет…
— Я уже подумал. Маргарет очень любила свою мать и очень боялась, что кто-то займет ее место. После смерти матери она перенесла свое обожание на меня. Она ревнует, этим и объясняется ее враждебность к тебе. Но я кое-что пообещал ей, и, когда девочка снова появится у тебя, она будет совсем другой.
— Что ты ей пообещал? — полюбопытствовала Элис.
— Я сказал ей, что собираюсь сделать тебе предложение. И если ты согласишься выйти за меня замуж, я разрешу ей учиться на врача, о чем она всегда мечтала. — Дандас счастливо подмигнул Элис. — Так что она будет вне себя от радости, узнав нашу новость.
Глава 12
Оказывается, Маргарет с самого детства страстно хотела изучать медицину. И Дандас оказался прав — ее враждебность исчезла. Она смотрела на Элис совершенно иначе — с жалостью. Возможно ли это?
Да, эта девушка совершенно непредсказуема. Похоже, никто никогда не мог догадаться, что у нее в голове. Элис испытывала угрызения совести, унижение от того, что Маргарет пришлось задобрить, дать взятку, дабы она приняла мачеху.
Дандас призвал дочь и рассказал ей об их решении. А потом ушел, оставив ее наедине с Элис, уверенным шагом, не сомневаясь, что его будущая жена и его молчаливая неуклюжая дочь подружатся.
Но Маргарет ничего не сказала, кроме вежливого:
— Я надеюсь, вы будете счастливы. Она знает, смущенно подумала Элис, что я не люблю ее отца. Да, Дандас нравится ей, он хороший. Но Маргарет знает, что она, Элис, идет на этот брак от усталости и от желания оказаться в безопасности. Она сама не понимает, как могла сказать «да».
Элис попыталась улыбнуться.
— Я боюсь, что красивая ночная рубашка подтолкнула развитие событий, — сказала она.
— Да, — ответила Маргарет. — Похоже, что так. — Однако ее глаза смотрели по-детски невинно, будто она не понимала, как действует на мужчину противоположный пол.
Вдруг Элис разозлилась на себя — почему бы ей не воспринимать все так, как есть? Во что она впуталась? Если бы она отнеслась к первому письму Камиллы нормально, не было бы ни беспокойства, ни сомнений. Она не сбежала бы из дома Торпов среди ночи, не заболела бы и не слегла в постель, не оказалась бы здесь.
Но тут же в памяти возник угрожающий тихий голос Дэлтона Торпа: «Я вынужден принять меры…»
— Да, действительно, от сотрясения мозга возникает нервозность и мучают дурные предчувствия. — Элис не сообразила, что говорит вслух.
В глазах Маргарет мелькнула жалость.
— Да, это влияет на всю нервную систему. Нервы — причина почти всех болезней, чему люди не всегда верят.
— Сколько ты пробудешь в университете, Маргарет?
— Год. Отец думал, что медицина — не подходящее занятие для женщины. Во всяком случае, ему не очень легко было бы управляться без меня. Но теперь…
— Ты хотела, чтобы я уехала, правда? Я полагала, что ты ужасно ревнуешь.
— Не в том смысле, в каком вы думаете, — пробормотала Маргарет.
— Ну ладно, неважно, — сказала Элис, чувствуя, что сегодня не хочет больше никаких осложнений. — Давай съездим в город и купим тебе кое-что. Ты пообносилась. Поедем?
— Ну что ж, хорошо.
— Вот и ладно. На следующей неделе. Я и себе кое-что куплю. Мне понадобится белое свадебное платье?
Внизу зазвонил телефон, и прежде чем Элис успела сосредоточиться на странной нереальности свадебного платья и свадьбы вообще в этом промокшем от дождей зеленом мире, Дандас крикнул, что звонят ей.
— Додсуорт. Если ты не слишком хорошо себя чувствуешь, моя любимая, я скажу, чтобы он позвонил утром.
— Нет, нет. Я спущусь. — Спускаться было очень трудно. Слишком многое произошло. Слишком. А Феликс звонит, будто догадался, что она натворила. Ну почему она должна чувствовать себя виноватой перед ним?
Элис взяла трубку.
— Привет.
Озабоченный Дандас застыл поодаль. Он что, так и будет все время стоять?
— Привет, маленькая Элис. — Голос Феликса звучал нежно и ласково. Он не называл ее так и не говорил таким голосом очень давно. — Как дела?
— Привет, Феликс. А у тебя как?
— Ничего, все в порядке. Ты возвращаешься в Англию?
— Нет. Я думала, ты наконец понял это.
