10
Наутро позвонил Саймон. Мэг сняла трубку в кабинете. На этот раз он был очень осторожен и спросил, одна ли она.
— Сейчас — да.
— Как Клайв?
— Я его пока не видела.
— Меня просто интересует, поздно ли он вернулся.
— Откуда вы знаете?.. — и Мэг запнулась: инстинктивная доброжелательность к начальнику заставила её солгать: — Понятия не имею.
— Только не рассказывайте мне, Мэг, что вы об этом не знаете. Я лучшего мнения о вашей проницательности и любознательности.
Мэг понизила голос:
— Но чем занимается мистер Уилтон — это действительно не наше дело. И кроме того, сейчас я не могу с вами разговаривать.
— Ну разумеется. Но мне бы очень хотелось с вами встретиться. Попозже сможете выбраться?
— Могу. Но сплетничать о шефе не стану, — добавила она.
— Ну, когда мы встретимся, найдется масса тем для разговора помимо Клайва Уилтона.
— Что у нас может быть общего? Похоже, вы себе льстите.
— В самом деле? — В голосе слышалось легкое сожаление. — Тогда, быть может, вас заинтересует вращающийся стул пятнадцатого века или ваза эпохи короля Георга?
Мэг рассмеялась и смягчилась.
— Я бы не против их увидеть. Но не сегодня. Сейчас я очень занята.
— Пойдете к Гансу?
— Это зависит от мистера Уилтона.
— Сходите, если сможете. Поговорите с его экономкой. Напроситесь к ней, если она сама не явится. Заставьте Ганса показать вам, что получится.
— Саймон, вы самый любопытный человек на свете.
— Простите, дорогая, но такова моя натура. И я ей весьма доволен.
На лестнице послышались шаги и Мэг поспешно бросила:
— Мне пора.
— Понимаю: Клайв пришел. До встречи. И еще, Мэг… — уже закончив разговор, Саймон вдруг сказал совсем другим тоном, от которого Мэг даже вздрогнула: — Будьте осторожны!
Он повесил трубку первым, и Мэг постаралась встретить Клайва с беспечным видом.
— Кто звонил?
— Это мне, мистер Уилтон, — и заметив, что он нахмурился, Мэг поспешно добавила: — Всего лишь Саймон Саммерс. Он становится назойливым.
Мэг сама не поняла, зачем пустилась в объяснения и чего хотела, — защитить Саймона или обмануть Клайва? Как бы там ни было, но хитрость её удалась, лицо Клайва просветлело.
— Я не могу винить его, Мэг, но и не позволю вас монополизировать.
— Вам нечего бояться, мистер Уилтон.
Клайв сел за стол. Выглядел он вполне прилично, на лице никаких признаков усталости и подавленности, замеченных Мэг всего несколько часов назад. Взгляд ясен, волосы тщательно причесаны и весь облик дышал уверенностью.
— Ну что, давайте поработаем? А потом у вас будет возможность уделить часок бедняге Гансу. Но и ему не позволяйте слишком командовать. Кстати, Мэг, полагаю, мне не нужно просить вас не распространяться о том, что произошло ночью. Не хочу, чтобы Луиза что-то знала.
— Конечно, — согласилась Мэг, — мне можно доверять, мистер Уилтон.
Отныне любопытство Саймона останется неудовлетворенным. И поделом.
Но с кем же говорил Клайв по телефону прошлым вечером и почему с таким отчаянием и злостью крикнул:» — Чертов идиот!»
В тот день Ганс сказал Дженни:
— Сегодня платье надевать не надо. Осталось только несколько штрихов…
— Значит, больше мне позировать не придется?
— Нет, милая.
— Но приходить сюда мне можно, Ганс?
Ганс, весь испачканный засохшей краской, оторвался от работы и изумленно уставился на нее:
— Конечно. Кто сказал, что ты приходишь сюда только ради портрета? Я люблю тебя.
Дженни смущенно улыбнулась.
— Ну ладно. Я просто подумала, что ты забудешь обо мне, когда начнешь писать портрет Мэг.
— Какая чушь! Я ведь не собирался влюбляться в Мэг.
— Откуда я знаю, насколько тебе можно доверять?
— По этой части я абсолютно надежен. Но что касается портретов… — Ганс задумчиво уставился на полотно на мольберте. И вдруг взмахнул рукой и стал соскребать краску.
— Что ты делаешь, — всполошилась Дженни, — портишь мой портрет?
— Он уже был испорчен, — грустно бросил Ганс. — Он не передает твою натуру. Ничуть. Просто ужас.
— Но ты мне его даже не показал, — возмутилась Дженни.
— Можешь посмотреть, если хочешь.
— Ах, Ганс! — Дженни взглянула на размазанные по холсту краски. — И это после стольких дней работы! После мучений с платьем и всего такого.
— Да. Как ты сказала, после стольких мучений, — плечи Ганса уныло поникли. — Не понимаю, зачем я продолжаю мучиться…
— Не унывай, милый. Может, тебе повезет с Мэг.
— Может быть. Ведь её она для меня ничего не значит. А твой портрет должен был стать шедевром.
Дженни обняла его и прижалась лицом к лицу.
— Дурачок, мне ведь все равно, что и как у тебя получается. Но не ешь себя поедом. Раз не вышел из тебя портретист — ну и черт с ним. Я тебя все равно люблю. — И Дженни его поцеловала. — Ты не думаешь, что нам следует пожениться?
— Пожениться?
— Иногда это помогает. Знаешь, поначалу я об этом и не думала. Просто хотелось приятно провести время. А теперь меня не покидает чувство, что я могу тебя потерять.
Ганс все ещё не пришел в себя.
— Может быть, это и к лучшему, милая.
— Почему? Потому что про тебя не напишут в газетах? Я никогда не хотела выйти замуж за знаменитость. А вот за тобой пора присмотреть как следует. Я уверена, что мисс Барт завтраком тебя сегодня не кормила.
Ганс блаженно улыбнулся:
— Точно, не кормила. Сегодня она не выходила из своей комнаты.
— В самом деле? Почему же ты от неё не избавишься? Пусть ты не можешь позволить себе хорошую экономку, я могу стать ей бесплатно. Я очень прилично готовлю.
— Дженни, мне все-таки нужно подумать. Ты в самом деле хочешь выйти за меня замуж?
— Ты человеческий язык понимаешь? Я намекала тебе на это последние шесть недель, старый ты дуралей.
Дженни поцеловала его в лоб, ощутив мощный прилив нежности. Бедный Ганс совершенно не понимал некоторых вещей. Даже совсем простых, например, что можно обзавестись одной женщиной на всю оставшуюся жизнь, а не встречаться от случая к случаю с разными.
— Подумай как следует, чего ты хочешь, — попыталась Дженни его вразумить. — И взгляни на вещи со всех сторон.
