ее подавленный вид. — Черт возьми, этот парень считает, что может распоряжаться твоей жизнью как хочет. Вин.
— Это не правда! — не слишком уверенно откликнулась Вин.
Вечер, естественно, не удался. Том надулся и срывал свой гнев на ресторанной обслуге. Винтер чувствовала себя не в своей тарелке. Она все еще не могла прийти в себя от его слов о Чарли, с болью признав, что для нее было полной неожиданностью обнаружить, насколько Тому наплевать и на ее несчастья, и на ее тревогу за сына.
Внутренний голос шептал ей, что не стоит связывать свою жизнь с человеком, так грубо отмахнувшимся от ее забот и горестей, так враждебно относящимся к ее единственному сыну. Она устало закрыла глаза. Ну зачем ей такая жизнь, в которой постоянно придется разрываться между двумя мужчинами, каждый из которых будет ревниво требовать, чтобы она уделяла свое внимание только ему одному?
К концу вечера она была так измучена, что даже злобная угрюмость Тома не смогла спровоцировать ее сделать нечто такое, что оправдало бы его поведение.
Когда он остановил машину у ее дома, она сразу же взялась за ручку дверцы.
— Никак не дождешься, когда вернешься к нему? — раздраженно бросил он. — Уж очень хорош в постели, не так ли, Вин?
Ее лицо вспыхнуло от смущения и негодования.
Уже второй раз за этот вечер мужчины грубо вторгались в ее личную жизнь.
— Извини, что испортила тебе вечер. Том, — лишь устало сказала она.
Вин совсем не чувствовала себя виноватой — она лишь уступала его давлению. Сейчас ее одолевали совсем другие мысли. Почему Том ведет себя так по-детски, так эгоистично? Неужели все мужчины таковы? Неужели все думают только о себе? А если так, то почему? Передается ли это по наследству или воспитывается безоглядно любящими матерями в те годы, когда формируется их характер?
— Ну ладно, ладно, ты не виновата, — вдруг смягчился Том. Затем неожиданно схватил ее и, целуя, потянул назад, откидывая сиденье.
Опять Вин безусловно пыталась убедить себя, что ей приятны объятия Тома, что просто глупо в ее возрасте ожидать появления того острого приступа восторга, который она испытывала, будучи молоденькой девушкой, и жаждать вновь ощутить восхитительный трепет, пробегающий по всему телу, сладкую боль желания, охватывавшую ее при поцелуях Джеймса. Все это было давным-давно. Да и вообще, трезво подумала Вин, все восторги, скорее всего, происходили от глубины ее собственного чувства, от ее юношеской упрямой уверенности в своей любви к нему. Так что если бы вместо Тома теперь в машине сидел Джеймс, то она, скорее всего, испытала бы те же чувства, что испытывает и сейчас, — раздражение от неудобного положения, от запаха лука из рта Тома, а также боязнь, что кто-нибудь из соседей пройдет мимо и заметит их. Ласки Тома становились все жарче, но — увы! — все его старания возбуждали в ней только острое чувство вины за то, что она находит их близость неприятной. К удивлению Вин, Том, казалось, совершенно не замечал отсутствия ответной страсти у партнерши.
Наконец, освободив ее, он удовлетворенно откинулся и рассмеялся в темноте.
— Ну вот! — довольно воскликнул он. — Это покажет твоему бывшему супругу, как обстоят дела.
Сердце Вин остановилось. Что он имеет в виду? Неужели Джеймс наблюдал за ними? Она бросила нервный взгляд на дом и с облегчением обнаружила, что окна в гостиной зашторены.
— Ты рассказала ему о наших отношениях? — спросил Том.
— Чарли рассказал, — сухо сообщила Вин, поспешно открывая дверцу.
Нет, теперь она точно знала, что не любит Тома и никогда не выйдет за него замуж. Она даже не была уверена, нравится ли он ей вообще.
Винтер устало вышла из машины и, усмехнувшись, отметила, что Том уезжает, даже не удостоверившись, благополучно ли она добралась до дома.
Не говоря уж о том, что приличнее было бы проводить ее до двери. Это так похоже на Тома — резкого, нетерпеливого, никогда не теряющего времени на то, что он не считал необходимым. А вот Джеймс никогда не выпускал ее из объятий сразу же после близости с ним. Он всегда долго гладил ее, нежно целовал, шептал что-то, и очень, очень часто она вновь жаждала его близости… Ее лицо горело от нахлынувших воспоминаний, когда она открывала входную дверь.
Дом встретил ее мертвой тишиной. Нахмурясь, Винтер посмотрела на часы. Нет, она пришла не так уж поздно — было чуть больше двенадцати. Она толкнула дверь в гостиную. Мерцал экран телевизора, но звук был почти выключен. Сердце екнуло, когда она увидела Джеймса, в неудобной позе свернувшегося на диванчике. Тот был слишком короток для него, и Вин подумала, что, когда он проснется, у него будет болеть шея. Во сне он был мало похож на того сурового мужчину, каким стал сейчас, и очень напоминал ей человека, которого она когда-то любила. Прядь волос упала ему на лоб, совсем как у Чарли, и, к своему ужасу, ей с трудом удалось подавить сильное желание убрать их со лба и легонько поцеловать его, как она делала с Чарли, когда он спал. Винтер замерла. Как близко от него она стоит! Вин не могла вспомнить, как она здесь оказалась, как прошла путь от двери до дивана. Она видела полоску загорелой кожи там, где рубашка вылезла из джинсов. Интересно, где эта родинка, которая была у него на боку? Она завороженно протянула к нему руку и тут же в ужасе отдернула ее. Дыхание замерло у нее на губах, взгляд перескочил на его лицо. Наверное, он не спит и наблюдает за ней! Но нет, к ее облегчению, он крепко спал.
Отступив от него на шаг, она с болью спросила себя, зачем наклонилась над ним. Что же она собиралась сделать? Неужели действительно хотела дотронуться до него, тихонько поднять рубашку и…
Продолжая пятиться к двери, она вдруг наступила на оставленные Чарли кроссовки и вскрикнула от неожиданности. Теряя равновесие, она ухватилась за край дивана.
Джеймс моментально проснулся, сел и, автоматически вытянув руки, схватил ее, уберегая от падения. Мягкое движение Джеймса застало ее врасплох. Все закружилось у нее перед глазами. Только что она с грустью вспоминала о его ласковых поцелуях и объятиях. И теперь… Ощущение его теплых рук, твердо державших ее, горячего тела, его до боли знакомый запах опрокинули реальность. Вихрь пронесся в голове Вин. На одно короткое мгновение она перенеслась в прошлое, вновь став жаждущей любви девушкой, возбужденной близостью этого мужчины и всем тем, что эта близость сулила…
Но, услышав, как он грубым ото сна голосом спрашивает: “Ты не ушиблась?” — Вин сразу же вернулась в настоящее. Она быстро оттолкнула его, не желая признать себя побежденной, и рассерженно буркнула:
— Чарли вечно бросает свои кроссовки посреди комнаты.
— Прости, но это не его кроссовки, а мои, — извинился Джеймс. — Хотел отдохнуть пару минут.
Он усмехнулся, когда она поспешно отступила от него.
— Что случилось? — с издевкой в голосе спросил он, внимательно наблюдая за ней. — Расстроилась? Не удалось провести с ним ночку?
Винтер рассерженно повернулась и поспешила к двери. По дороге к себе она заглянула в комнату Чарли.
Он крепко спал. Нежно улыбаясь, Вин наклонилась над ним и поцеловала. Она так любила его! Слишком любила… Но можно ли слишком любить?..
Через минуту она устало вошла в свою комнату.
Прошло уже три часа, а она все еще ворочалась без сна. Ее тело было измучено, но тяжелые неотвязные мысли не давали уснуть. Все ее мышцы ныли от того напряженного состояния, в котором пребывал ее мозг. Неужели действительно она сегодня сравнивала Тома с Джеймсом, сравнивала свои ощущения от близости с ними? Никогда раньше не думала она ни о чем подобном! Почему именно сегодня вечером она вдруг вспомнила, что чувствовала, когда Джеймс сжимал ее в объятиях, целовал ее? По логике вещей встреча с ним должна была оживить в ее памяти воспоминания о причинах их развода. А между тем она опять ощутила болезненную жажду близости с ним, жажду, которую она давно привыкла считать существующей лишь в своем воображении, а не в реальности…
И тем не менее сегодня, когда он дотронулся до нее… Она вздрогнула и болезненно напряглась, стараясь изгнать из головы незаметно подкравшиеся воспоминания о тех наслаждениях, которые дарил ей Джеймс…
'Нет, все было совсем не так!” — беспомощно повторяла она себе. Но ведь только что она признала,
