предполагаемый ущерб.
Он нахмурился и медленно произнес:
— Конечно, скорее всего это злобная месть. Или попытка вызвать у человека невроз, а вероятно, довести его до умопомрачения. Здесь возможно огромное количество причин, Марк. И, в первую очередь, несчастный случай.
— Да.
Я посмотрел на часы. Перевалило за десять, и мне было пора забираться в тину. Но я нуждался в информации.
— А этот парень, Джозеф Борден? Ты что-нибудь о нем знаешь?
— Немного. По тому, что я слышал, он человек надежный. И, конечно, свое дело знает. У него вполне приличное образование.
— Ты понимаешь, куда я гну?
— Разумеется.
— Ну и как?
— Все может быть.
Он почесал голову.
— Но, кажется, связи никакой. Одна фантазия, а?
— И что?
— Марк, кто-нибудь еще знал о галлюцинациях, кроме тебя? Я имею в виду людей, с которыми ты об этом не разговаривал.
Секунду до меня ничего не доходило, но потом нахлынул озноб.
— Подожди минуту, — произнес я медленно. — Ты же не считаешь, что я все это выдумал?
— Сиди, сиди, — ответил он. — Не надо прыгать на меня через стол. Я тебе верю. Но разве существуют какие-то доказательства, что Вэзер тебе все это рассказывал? ТЫ понимаешь, о чем я толкую?
Я понимал, о чем он говорит. Все верно. Я мог придумать эту историю, а потом убить Джея. То есть, если бы я планировал его убить. Преднамеренность. Мне это совсем не понравилось, особенно когда с минуты на минуту могли притащить Люцио… или получить информацию о моей связи с Глэдис. Я сглотнул слюну.
— Доказательств никаких, — подтвердил я. — По словам Джея, я первый, с кем он хотел поделиться этим. Не знаю, есть ли еще кто-то. Но я рад, что ты подсказал мне эту идею. Ладно, я еще немного поработаю с Борденом. Может быть, найду какую-нибудь связь.
Брюс нахмурился.
— Знаешь, только не зависай на том, что ответ единственно в Бордене. Даже если виной всему гипноз. Проблемы у Вэзера могли возникнуть гораздо раньше субботней вечеринки. Кроме того, Вэзер был гипнабельным субъектом. И не только один Борден мог ввести его в транс.
— Ты меня успокоил. Значит, остается что-то около миллиона человек?
— Да, примерно столько, Марк. Когда субъект находится в глубоком трансе, контроль можно передать кому угодно.
— Повтори еще раз.
Он улыбнулся.
— Разве ты не читал те книги, которые я тебе дал?
— Не очень внимательно. Дьявол, я оставил их в конторе. Думал разобраться вечером, но совсем забыл.
Брюс отклонился назад и закинул длинную ногу на подлокотник кресла.
— Ладно, я вкратце объясню. Допустим, ты гипнотизируешь меня. Пока я нахожусь в трансе, ты говоришь мне, что капитан Грант отныне получает полный контроль над моими действиями. Что бы я в обычном случае ни выполнял под гипнозом, теперь я должен делать это по приказу капитана Гранта. Это очень упрощено, но все же… И вот он, в свою очередь, передает контроль надо мной сержанту Андерсону, тот — лейтенанту Хиллу и так далее. Или снова тебе, если ты так хочешь.
— Будь я проклят! Ты не вешаешь мне что-нибудь на уши?
Видимо, он немного разозлился.
— Господи, Марк. Нет, я ничего не вешаю.
— Но если я передам контроль Гранту, а он прикажет тебе выпрыгнуть в окно? Ты прыгнешь?
— Нет. По крайней мере не думаю, что буду прыгать в окно или бросаться с ножом на моего помощника. Однако я все же из тех, кто верит, что человек после гипноза может нанести вред не только себе, но и другим. Хотя, знаешь, если человека натаскать, потренировать как следует… Если Грант без всякой подготовки прикажет мне зарезать помощника или выпрыгнуть в окно, я скорее всего тут же проснусь, выйдя из транса с конвульсиями.
— Черт бы меня побрал. А если тебя потренировать?
— Тогда на гипнотических сеансах в течение месяца или двух мне говорят, что мой помощник — маньяк, поклявшийся убить меня, и что его надо уничтожить в целях самообороны. Потом мне скажут, что он убил уже около дюжины человек, изнасиловал какую-то женщину, приставал к детям и так далее. Уловил, о чем я говорю? Пусть у нас будет опытный гипнотизер и долгий период тренинга — вот тогда в нужное время я его убью. Да, я убежден, что это возможно, хотя большинство моих коллег не согласятся со мной. И, вероятно, споры никогда не утихнут.
— А что дальше?
Он улыбнулся.
— Предположим, как гипнотизер, я могу заставить субъекта убить другого человека. Я рассуждаю теоретически, но кто я такой, чтобы утверждать наверняка? Может быть, издать подробности эксперимента в «Журнале общей психологии»? И все же я уверен, что это сработает.
Он выразительно помолчал.
— Особенно если я выберу для этой цели бандита или знакомого с оружием человека. То есть здесь будет меньше сопротивления. Человек, который уже стрелял, не станет долго противиться внушению выстрелить еще раз.
Он остановился и какое-то время молчал. Я устало пробормотал:
— Думаю, что понял. Но, допустим, человеку эта идея не понравилась?
— Ты кое-что забыл, Марк. Он о ней ничего не знает.
Его слова вызвали дрожь в моем теле.
— Брюс, — прохрипел я, — ты даешь мне двусмысленный намек?
— Это только теория. Я здесь ни при чем. Такое могло происходить множество раз, но лично я не знаю ни одного случая.
— Хорошо. Теперь о Джее Вэзере. Я придерживаюсь прежней версии, что попугай был постгипнотическим внушением. Положим, Джею приказали зайти в мою контору вчера вечером. Он бы сделал это?
— А почему нет? Если бы он не выполнил приказ, у него был бы нервный срыв.
— Почему нервный?
— А потому, черт возьми, что следствием постгипнотического внушения является нечто более неотразимое, чем идея, которая только что ворвалась в твои мозги. Если возникнет сопротивление, внушение начнет беспокоить субъекта до тех пор, пока тот его не выполнит. Я помню один эксперимент, проводившийся довольно давно, — я внушил пациенту, что после пробуждения, когда я скажу, «Фа, фи, фо, фум», он должен отдать мне свою рубашку. Я разбудил его, мы поговорили, и в конце концов я произнес: «Фа, фи, фо, фум».
Я намеренно выбрал эту странную фразу, чтобы привлечь к ней его внимание. И вот он встает, начинает расстегивать свою рубашку, потом останавливается, улыбается мне и садится. Он понял, что это внушение. Он ожидал нечто подобное и распознал принуждение при выполнении действия. Мой подопечный не помнил внушения, которое давалось в трансе, но он распознал чувство. Я подтвердил, что он прав и начал расспрашивать о его состоянии.
Прошло три часа, парень стал нервничать, выкурил чуть ли не пачку сигарет. Он вспотел и не мог
